Дом в пяти минутах ходьбы от метро в одном из спальных районов столицы. У подъезда стоят трое явно подвыпивших неопрятных парней. В подъезде темно и почему-то сыро. На площадке на меня смотрят четыре почти одинаковых двери, за одной из них мне предстоит пообщаться с финалисткой шоу Фактор «А» Юлией Самойловой.
За ничем не примечательной дверью оказывается вполне уютная квартира-студия. В дверях встречает Лёша – молодой человек Юли. Крепкое рукопожатие. Не успеваю раздеться, как предлагают чай. В комнате у небольшого журнального столика сидит Юлия. Она улыбается.
— Юля, расскажи о своем детстве.
– Я родилась в Ухте. Сначала мы жили в посёлке Ярега. В детский садик я не ходила. При этом моя мама сама предлагала быть нянечкой, чтобы и за мной ухаживать, и за другими детьми. Но в итоге ничего не вышло. Мы жили рядом с моими двоюродными братьями и сёстрами, поэтому я росла в большой компании. Да, и петь я начала с самого детства.
Как-то раз мы были на детском утреннике, мне было года четыре тогда. Все дети вставали на табуретки, рассказывали стишки, ну и всем дарили что-то: кому машинку, кому куклу. А я была очень смешная, мне мама сделала костюм мухомора. Большая смешная шляпа и платье в горох в виде ножки от гриба. Мне платье очень не нравилось, я, конечно же, хотела быть принцессой.
И вот я почти всё время сидела насупившись, пока не подошла моя очередь рассказывать стихи. И тут я решила спеть песню Деду Морозу: «Не плачь, ещё одна осталась ночь у нас с тобой»… Взрослая песня, Дед Мороз обалдел. Картина и правда была странная: маленькая девочка в костюме мухомора поет совершенно взрослую песню на детском утреннике. Все в зале замолчали, дети все замерли. В итоге мне подарили самую большую игрушку.
(Юля делает паузу, улыбается, кажется, вспоминает ту самую большую игрушку.)
— А что было в школе?
– С первого по пятый класс я в школу ходила. У меня была очень хорошая учительница. У неё самой ребёнок на коляске, правда у него всё посложней, чем у меня, и он в школу ходить не мог. Она для меня стала как третья бабушка и во всём мне помогала. Так я и доучилась до пятого класса, но потом пришлось перейти уже на домашнее обучение, потому что бегать из кабинета в кабинет по этажам я не могла.
(Делает паузу, улыбается.)
– Ну ничего страшного.
— И ты пела?
– Да, я пела, мы записывали всякие кассеты, раздавали знакомым и всем вроде как нравилось. Однажды появилось объявление о старте благотворительного марафона, в котором может принять участие любой человек. Можно было петь, танцевать, хоть крестиком вышивать. И я говорю маме, может я спою. Она, конечно, удивилась, спросила, не боюсь ли я сцены.
В общем, мы пришли, притащили с собой караоке, я спела две песни. Одну поставили где-то в середине концерта, а финальным номером я пела «Маленькую страну». После этого мне стало поступать очень много предложений.
(Юля хихикает и продолжает.)
– Ну как «очень много» – всего лишь два от Дворца пионеров и Дворца культуры. Это мне было 11 лет и я пошла в Дворец пионеров. Здесь я до 15 лет занималась с педагогом по вокалу, мы ездили по республиканским конкурсам. Потом перестала заниматься.
— А почему?
– Мой педагог уехал, и я пошла во Дворец культуры. В итоге я проходила на занятия к новому педагогу около полугода может, но никаких концертов, кроме как на День пенсионеров или День инвалидов, мне не предлагали. Мне же казалось, что это немного не мой уровень всё же. До этого у меня были сольные концерты. В итоге я ушла из дома культуры.
— Но петь не бросила?
– Нет, вскоре мы поехали на «Шлягер 2005» в Екатеринбург, и я заняла там второе место. Там мне сказали, что типа поешь ты хорошо, но в шоу-бизнесе у тебя ничего не выйдет, потому что пока у нас воспринимаются только мини-юбки. В итоге я решила подзабить на эстраду, тем более я и поп-музыку не сильно люблю.
— А что любишь?
– Я рок слушаю. Начинала с «Арии», потом мне они перенравились. Я стала слушать иностранный рок Deftones, Korn и прочее.
— Ты же и сама пела в рок-группе, да?
– Да, мы собрали команду как раз в тот момент, когда я решила, что всё, не буду петь попсу. В общем, я собрала команду, и мы играли вместе два или три года. Все ребята в группе были старше меня, у всех было большое желание играть. Мы играли в местных клубах. Было здорово. Единственное, мы не сходились в том, чего хотим дальше. Я хотела расти, ездить на гастроли, а у ребят были семьи, работа. В общем, получилось как-то глупо и мы развалились.
(Уже после интервью с трудом, но нахожу в Интернете записи Юлиной группы. В первом треке, который так и называется Entrance, две первые минуты играет гитара, никто не поёт. Потом вступает Юля. Она протяжно тянет звук у-у-у секунд двадцать. Дальше опять гитара. Слов нет.)
— А расскажи историю про то, как ты пела в ресторане?
– Да, был у меня такой период. Лёша договорился о прослушивании с владелицей одного из ухтинских ресторанов. В итоге меня взяли, я принесла свое оборудование, потому что в ресторане со звуком всё было ужасно. А Лёша сидел у меня на звуке.
– Мне нужно было сводить вокал с аранжировкой на микшере, – говорит Лёша, – я, в общем, сидел выполнял определённую работу. И однажды у нас был перерыв, мы сидим с Юлей пьём чай, тут врывается хозяйка заведения и говорит мне: «Чего это ты тут расселся, там нужно музыку поменять». При она мне ничего не платит. И я ей об этом напомнил. Она начала хамить, назвала меня морально безнравственным. Обвинила меня в том, что я требую деньги за ту работу, которую должна выполнять Юля, но выполнять её не может.
(У Лёши звонит телефон, он убегает на кухню.)
– После этого мы ещё какое-то время выступали в этом ресторане. Сначала люди приходили туда просто выпить: вахтовики, «гости из девяностых», был и персонаж, который вытаскивал свой резиновый глаз и пугал дыркой в голове.
Но потом как-то обстановка стала меняться, люди стали приходить меня слушать. До моего прихода банкеты в этом ресторане заказывали раз в месяц-два, в итоге же очередь на их проведение тоже выстроилась месяца на два. В итоге это всё закончилось тем, что мы ожидаемо разругались с хозяйкой. Я хотела спеть в другом заведении, она же в ответ на это заявила мне, что таких, как я, никуда не берут. Я ответила, что ухожу из ресторана и забираю свою аппаратуру.
Самое смешное, что мы только через три месяца, в конце концов уже через милицию, смогли забрать наше оборудование.
— Я читал, что потом ты сделала паузу.
– Да, у меня была депрессия. Точнее даже не депрессия, я просто подумала, что у меня ничего не получается, не буду вообще петь. Потом я уже поняла, что это было только на пользу, возможно не эта бы пауза, не было бы и того же «Фактора».
Кстати, с Лёшей я познакомилась незадолго до распада группы. Мы начали записывать рекламу для радио. У нас это неплохо получалось. В какой-то момент мы решили, что нужно получить высшее образование в сфере рекламы. Правда, отнеслись к этому не очень серьезно, начав готовиться к ЕГЭ только в феврале. В июле поехали в Санкт-Петербург поступать в СпБГУ.
– В общем, поступить у нас не получилось, – перебивает вернувшийся к нам Лёша.
– Ну, я не скажу, что мы прямо ужасно написали, – говорит Юля.
– Там ещё просто бешеный конкурс, — ставит точку Лёша.
– Потом мы вернулись в Ухту, открыли свою рекламную фирму, достаточно успешную. Она и сейчас работает, но мы собираемся её продавать, потому что сейчас из Москвы управлять ею, конечно, нереально, – делает глоток чая и продолжает Лёша.
(Юле про агентство, кажется, говорить не очень интересно. Она возвращается к теме творчества. Рассказывает про то, как звонила в Дворец творчества, хотела выступить на благотворительном концерте, представилась Юлией Самойловой, а её не узнали.)
– Здравствуйте, это Юлия Самойлова, – я им говорю.
– Какая Юлия, – слышу ответ.
– Ну, девочка на коляске, которая поёт, – я как-то даже растерялась. Меня раньше все узнавали всё же.
– Мы таких не знаем.
– Думаю, блин, ну как так, всё, доигралась.
И вот это, наверное, и был тот самый момент, когда я и поняла, что творчество – это моё, его бросать нельзя. После был конкурс «Новая Ухта», где на отборочном туре я пела песню «Молитва», а вместе со мной танцевала одна из наших лучших балерин. В общем, я взяла Гран-При. Последний тур проводился, кстати, уже после отборочного тура «Фактора «А».
— А как вы решили, что поедете на Фактор «А»?
– Я посылала заявку ещё на «Голос», но ответа никакого не было. Точнее, даже не так, я передала свой диск через знакомую. В общем-то, мне кажется, что до моего диска тогда просто не дошли.
(По лицу Юли пробегает солнечный зайчик, она щурится. Смотрю в окно, за ним зелёные деревья, светит солнце – настоящее лето. Когда я ехал на встречу с Юлей, лил ужасный дождь и никаким солнцем даже не пахло. Снова смотрю на Юлю, у неё очень красивое лицо, а ещё она всегда улыбается.)
— А что ты делала после проекта?
– Я спела на нескольких концертах и уехала почти на месяц отдохнуть домой и закончить дела. Вернулись обратно мы буквально несколько дней назад.
— Скажи, в твоей биографии есть информация о том, что ты училась на психолога. Это правда?
– Да, я окончила школу и пошла учиться на психолога в Ухтинский филиал Современной гуманитарной академии. Я плохо понимала, что такое психология, но мне казалось, что у меня были к ней задатки. Это было дистанционное обучение, то есть мы работали за компьютерами, читали материал, а в кабинете сидел человек, которые следил за тем, чтобы не маялись ерундой.
Пользы от такой учёбы не было просто никакой. Единственное, у нас был очень хороший преподаватель психологии. Она проводила у нас по 2-3 мастер-класса в неделю. Как-то мы работали даже на телефоне доверия, и это у меня тоже хорошо получалось. Но вот с остальными предметами, с терминологией у меня было тяжело. Учили не особо хорошо.
– В этой связи и диплом СГА не особо ценился, – перебивает Лёша, — когда ты говоришь работодателю по телефону, что учился в филиале СГА, то всё, тут же бросают трубку.
– Ага, до свидания, – смеётся Юля.
– Диплом был не дороже туалетной бумаги, – продолжает шутить Лёша.
– Окончательно я поняла, что всё это ерунда, в тот момент, когда у нас был телемост с преподавателями из Москвы. Нам задают вопросы, а мы все молчим – ничего не знаем. Один вопрос, второй, пятый. Преподаватели помолчали, а потом говорят такие: даааа, — Юля долго тянет слог. — Ну, ладно давайте просто поговорим тогда, чем занимаетесь вообще?
Мне было ужасно стыдно. Я отчислилась. В итоге до диплома доучились всего пара человек, да и мой любимый преподаватель по психологии уволилась из СГА.
— А чем ты ещё увлекаешься?
– Ещё я очень люблю рисовать. Это у меня в папу. Я много рисовала лет с 13 до 18, у меня это получалось. И тут я решила что-то порисовать во время «Фактора «А»», но быстро отложила бумагу, поняла, что навык потерялся.
— Расскажи, как была устроена ваша жизнь на проекте?
– Мы жили в гостинице прямо рядом со студией. Каждый четверг у нас были съёмки. Мы приходили на студию часам к 10 утра, а уходили где-то в 2-3 ночи, бывало. Все уставали, и если бы не было столько времени, в которое ты занят непонятно чем, до концерта, то, наверное, мы бы и выступали лучше.
— Скажи, Юля, а каково это видеть, что от твоего исполнения заплакала Алла Пугачёва? Этому ведь все удивлялись.
– Я и сама удивилась. Чего все встали, почему она плачет. Я после этого выступления была очень недовольна собой, я и сейчас пересматриваю запись и до сих пор не понимаю, с чего здесь вообще можно было плакать? Я спела очень плохо. Мне кажется, что это был эффект неожиданности. Другие мои песни на проекте, мне кажется, были спеты не хуже, но ведь никто не вставал. И это правильно. Я не знаю, в каком месте «Молитва» была самой лучшей.
— А вообще на проекте ты общалась с Пугачевой?
– К сожалению, нет. Только по средам она приходила на репетиции, где общалась с нами как педагог. Лишь однажды мне удалось с ней пообщаться наедине. Я зашла к ней в комнату после репетиции и спросила совета по исполнению. Но это был разговор буквально на несколько минут.
– Все разговоры и беседы на проекте были только в рамках проекта, – говорит Лёша, – никаких разговоров по душам, конечно, не было и не могло быть.
– Моё первое сценическое платье было очень неудобное, и тогда Алла Борисовна пришла к нам за сцену и очень сильно на всех ругалась: и на меня, и Лёше досталось.
– В гневе она страшна, все разбегаются или прячутся по углам, – смеется Лёша.
— Юля, а как часто ты выступаешь сейчас?
— Сейчас у меня концерты почти каждый день, иногда даже по паре в день
— Расскажи о последнем.
— Последний концерт у меня был вчера. Это был благотворительный концерт фонда Гоши Куценко. Мы собирали деньги для детей, больных сложной формой ДЦП.
— И как тебе мир шоу-бизнеса?
— Я не чувствую себя чужой. Приятно видеть, что звёзды, с которыми я встречаюсь впервые, мне улыбаются, тем самым как бы давая понять, что они обо мне слышали и обо мне знают. Кто-то здоровается. Это классно, даже неожиданно.
— Ты говорила, что боялась нагрузки, которая на тебя может навалиться?
— Первое время, ещё на проекте, конечно, было тяжело. Перед первым концертом, когда мне принесли этот неудобный костюм, плюс все бегали, мельтешили. И я, конечно, сорвалась.
– Да, я помню это, – говорит Лёша. – Мы поднимались на второй этаж со сцены, а Юля всё говорила: «Это не для меня. Я хочу обратно». Но я сразу понял, что это временно.
– Потом я поняла, то просто не нужно себя растрачивать и нужно чётко понимать, что твоя задача – быть готовым к выступлению и хорошо выглядеть. Всё.
— Извини за вопрос, но ты не чувствуешь какого-то предвзятого отношения со стороны коллег из-за проблем со здоровьем?
– Нет, – коротко отвечает Юля.
– Мне кажется, в этом есть заслуга нашего концертного директора, – объясняет Лёша. – Он перед всеми концертами ставит очень жёсткие условия организаторам. И такого, чтобы что-то было не подготовлено, не бывает.
А если брать зрителей, слушателей, то негативных отзывов очень много в Интернете. Пишут разное, типа «нашей стране не нужна звезда на коляске», при этом вживую только хорошее говорят.
– На самом деле, как это ни странно звучит, но очень много негатива приходится слышать от людей на колясках и просто от тех, кто чем-то болеет, – говорит Юля. – Мне кажется, это зависть. Некоторые мне пишут: «Привет, давай дружить, общаться». — О чём? Какие у нас могут быть общие темы? – спрашиваю их. – Я тоже на коляске, – отвечают они. – Ну и что? Многие думают, что наличие коляски может сразу сделать нас друзьями.
— Раз мы затронули тему здоровья… Вы сейчас живёте на седьмом этаже, расскажи, не возникает ли у вас каких-то проблем с перемещением. Я заметил, что в доме нет никаких пандусов например.
Мы снимаем эту квартиру с 26 мая. Буквально перед твоим приходом мы окончательно разобрали вещи, убрали чемоданы. В общем, мы тут, как минимум, на три месяца. Всё удобно.
— По ступенькам не сложно перемещаться?
– Просто Юля лёгкая, а я молодой, – смеётся Лёша.
— А вообще по Москве как вы передвигаетесь?
— В основном на метро. Но если нужно ехать на концерт, то, как правило, транспорт предоставляют организаторы. Ну и ещё у нас есть хорошие друзья, которые могут нас довезти, если нам нужно куда-то.
— Скажи напоследок, может, есть у тебя какие-то слова напутствия всем тем, кто только делает или, наоборот, боится делать какие-то шаги в творчестве или чём-то другом из-за своих проблем со здоровьем?
— Самое главное – трезво оценивать свои возможности. Часто бывает так, что ребёнок нарисовал какую-то козявку, а родители в восторге и начинают таскать его по всяким конкурсам. В итоге у него завышенная самооценка, хотя таланта как такового и нет.
Или же обратная ситуация. Я считаю, что главное ничего не бояться, если ты действительно талантлив, и никого не слушать. Но и не стоит думать, что если у тебя какой-то недуг, то это даёт тебе какие-то привилегии.
***
Я выключаю диктофон. Мы пьём кофе и договариваемся пойти погулять. Лёша быстро переодевается, Юля уже готова. Выходим на лестничную площадку, нам навстречу мрачно движется соседка, бросает колкий взгляд, молча ковыряется в замочной скважине и скрывается за дверью своей квартиры. Лифт расположен пролётом выше.
– Помогать не нужно, – улыбается Лёша, – многие хотят помочь, при этом не понимая, что вдвоём только тяжелее.
На улице уже совсем сухо. На дереве, укрывающем своей тенью площадку перед подъездом, верещат птички. Мы идём в ближайший супермаркет купить чехол для планшета и пообедать.
На скамейке в сквере молодой человек с пропитым лицом неспешно потягивает очередную бутылку пива. Его спутница кусает мороженое, смотрит на нас, толкает юношу в плечо и что-то нашёптывает. На его лице появляется улыбка.
В магазине после долгого разглядывания всех подходящих вариантов Юля выбирает чехол с изображением симпатичной японской девочки. Мы прощаемся.
Тимур Юсупов
https://neinvalid.ru/
