Действующая чемпионка мира по танцам на колясках, дважды чемпионка Европы, мастер спорта международного класса. Инвалид с детства Анна Горчакова мечтает еще создать танцевальную школу и родить троих детей. И уверена, что со всем справится.
Она родилась в Казахстане, выросла в Борисове, после окончания школы приехала завоевывать столицу и вскоре покорила весь мир. От мамы она унаследовала волевой характер, а от папы – любовь к музыке. Ее семья сегодня – это муж Алексей, когда-то тоже танцовщик. Она любит встречаться и разговаривать с интересными людьми, в ее планах – долго и успешно танцевать, а еще родить троих детей. Ее кредо – жить так, как нравится.
— Анна, с чего начался твой танцевальный путь?
— Сама я из Борисова, из военного городка. Приехала покорять столицу – поступила на дневное отделение прикладной психологии БГПУ, поселилась в общежитии. Мама настаивала на том, чтобы я пошла на заочное отделение. На втором курсе декан моего факультета отправила меня в Спортивно-оздоровительный центр реабилитации инвалидов – тогда он так назывался, а сейчас это просто Танцевальный центр, что находится в поселке Колодищи. Там мне и предложили попробовать себя в танце – параллельно с практикой. И я поняла, что этим стоит заниматься. Хотя я не сразу стала это делать, потому что надо было искать хорошего партнера. У меня была сильная физическая подготовка и музыкальное образование – все то, что было необходимо для танцев. Ну а все остальное постепенно нарабатывалось – пластика, гибкость и прочее.
— Как долго ты искала партнера?
— Почти год искали и нашли, и наши первые соревнования – это золотые и серебряные медали.
— Такая классная фраза «покорять столицу». Как родители и окружающие отнеслись к этому?
— Есть такое выражение, что знания нас ограничивают. В том смысле что, например, мы знаем, что чего-то не можем, поэтому и не делаем. Я не знала, что никто из инвалидов первой группы не поступает в институты, не учится на дневных отделениях, не знала, что это считается невероятно трудным (Смеется). Поэтому когда я поступила, на меня смотрели большими глазами, говорили: «Слушай, мы здоровые и нам лень ходить в институт, а ты еще сюда ходишь!» (Смеется). Вот так сначала отнеслись окружающие, а потом поняли, что с моим характером я иначе и не могла поступить. Я не хотела сидеть дома в четырех стенах. Я хотела стать высококвалифицированным специалистом, таким, знаете, конкурентноспособным на рынке труда! Я прекрасно понимала, что на меня будут косо смотреть при трудоустройстве, поэтому и считала, что мне нужно быть ну очень хорошим специалистом в своей сфере.
Я усидчивая в принципе, но я очень общительная. Я очень люблю жить и жить интересно. У меня холерический темперамент на самом деле, несмотря на мое внешнее спокойствие. Я сумасшедшая, импульсивная, эмоциональная, мне нужно все время быть в движении, чтобы жизнь бурлила и кипела!
— А почему тогда психология?
— Мне нравились очень многие специальности. В этом огромном выборе различных профессий мне нравилось практически все. (Смеется). Но я решила, что психология – эта та наука, которая имеет соприкосновение со всеми сферами деятельности в жизни человека. В принципе, пока я росла в этой психологической сфере, мне по-прежнему нравилось много всего. Но когда уже стала работать в том же реабилитационном центре, обратила внимание на то, что у меня получается лучше всего, да еще к тому же и нравится – поддерживать и направить дальше по жизни тех, кто уже опустил руки или еще не опустил. Вот это близкая для меня сфера. Так же как и я в свое время пробивалась и искала свое место под солнцем.
— Когда случилась травма?
— У меня врожденная травма позвоночника и мама очень переживала за меня, сделала все возможное, чтобы я была крепче и сильнее. А теперь я делаю все возможное, чтобы мама получала психологическое удовлетворение от моих достижений, потому что это и ее заслуга. Я отвожу ей все медали, кубки – вообще все, что может ее порадовать. Это материальное, так сказать, подтверждение тому, что все удалось, все получилось. И я счастлива, что могу доставить ей такую радость. Потому что мама всегда больше переживала и тревожилась за меня, чем я за себя.
— Как ты училась?
— Пока я была дома, мама нанимала преподавателей. Она считала, что я достаточно способная, поэтому меня надо развивать, искать то, в чем мои способности проявятся хорошо. А в институте у меня были замечательные однокурсники, они мне очень помогали, учитывая, что в Минске у меня нет никого, очень помогли адаптироваться в новых для меня условиях, поэтому я им очень благодарна!
— Всё, что связано с Паралимпийскими играми – это, наверное, целый мир…
— Да, небольшой мир. Фактически все люди на колясках в нашей республике, которые ведут активный образ жизни, – они все друг друга знают. Кто-то рисует ногами… У нас в стране есть еще женщина без рук и без ног – она вышивает крестиком. Она родила сына, он – чемпион Франции по гребле на каноэ, недавно женился… Талантливых людей огромное количество.
— То есть когда у человека где-то есть ограничения в чем-то, он так хорошо пользуется тем, где он не ограничен.
— Или научается настолько адаптироваться к жизни… Слепые художники, которые когда-то видели, они начинают рисовать по памяти…
— Танец – это состояние скорее души, чем тела?
— Да, это действительно состояние души, даже я бы сказала праздничное состояние души для меня (Смеется). Хотя, конечно, танец тоже бывает разный. Но, может, поэтому, что у меня изначально было понимание, что танец – это состояние души, у меня и получилось танцевать, по-настоящему передавать этот танец и на коляске.
— Танцевать могут все?
— Если есть желание.
— А любят все? Мне говорили, что любят все, просто большинство стесняется.
— Да? (Смеется). Ну, может и так, может, кто-то стесняется, может, не верит в свои силы. Если бы любили все, то было бы, конечно, здорово. Но я ведь тренировала ребят. Кстати, я тренировала Людмилу Волчек – паралимпийская трехкратная чемпионка. Она после травмы пришла к нам в реабилитационный центр, но потом ушла в легкую атлетику, сказала: «Танец – это не мое».
— А у тебя есть любимый танец?
— Румба!
— Почему?
— Это латиноамериканский танец, их пять, как и танцев европейской программы. В принципе, румба считается одним из самых сложных танцев – как в ритмическом, так и в артистическом плане. Необходимо действительно уметь его передать. Румба – танец любви, танец страсти, танец взаимоотношений мужчины и женщины. Собственно, все танцы – это взаимоотношения мужчины и женщины. Но румба – это очень сексуальный танец.
— Как психология помогает в танцах?
— Психология помогает в танцах, психология помогает в отношениях с мужем, с партнером, помогает быть лидером и ведомым при необходимости. Хотя я с детства лидер, это потом уже научилась быть более гибкой психологически, потому что это всегда необходимо, а с мужчинами – тем более.
— Почему?
— Почти всегда синонимы мужчина и лидер. Не могу сказать, что я вдруг научилась психологической гибкости – все происходило постепенно: какое-то время я вообще не проявляла себя (в психологическом плане), пока училась в институте, старалась получить максимум информации, слушала, впитывала. Теперь с этими знаниями мне гораздо проще, например, слушать. Уметь слушать — это, может быть, даже важнее, чем задавать вопросы или красиво вести монолог.
— Как часто проходят тренировки?
— Если парные, то получается 2-3 раза в неделю. Не чаще, поскольку партнеру надо зарабатывать деньги для своей семьи. Естественно он работает, и все свое свободное время тратит на тренировки.
— Какой танец тебе труднее всего дался?
— Квикстеп. Для меня это такой непонятный танец – самый быстрый танец из десятки европейской программы, такой веселый, шустрый, энергичный и, следовательно, высокий риск падения на паркете. И никто его не танцует, только я рискую (Смеется).
— А кто вам ставит танец?
— Партнер. Он и партнер, он и тренер, и вместе мы с ним по совместительству и танцуем, и сами себя протежируем, сами ищем деньги… Мне очень легко с моим партнером, у нас очень хорошее общение – и на тренировках, и за тренировками. Поэтому нам радостно даже просто друг с другом пообщаться.
— Ну а как же, там, пластика… Обычно девушкам пластику ставят женщины-тренеры.
— Я сама себе ставлю.
— А где учишься?
— Видео – на лучших мировых образцах.
— Чьи слова о том, что ты – лучшая, были для тебя самыми важными?
— Гертруды Кромбхольц – это дама, которая придумала танцы на колясках, она развивала танцы на колясках в течение 30-ти лет, и когда она оставила пост президента Международной федерации по танцам на колясках – то продолжала развивать эти танцы, будучи уже в преклонном возрасте. Она и сказала, что я тот самый человек, который ее идею танцев воплощает в жизнь. Именно такой она себе представляла танцовщицу на коляске. Она поддерживает меня до сих пор: мы с ней переписываемся, обмениваемся подарками, она меня даже в гости к себе приглашает на день рождения! (Смеется). Поэтому как тут не поверить, если самый главный человек в мире по танцам на колясках говорит мне такое?
— А муж не занимается танцами?
— Он занимался танцами. Собственно говоря, благодаря ему я сейчас танцую с нынешним моим партнером. Мой муж танцевал с его супругой. (Смеется). Четыре года они вместе протанцевали – были седьмые в мире. А сейчас муж нашел работу, которая ему нравится, по сердцу.
— По танцам не скучает?
— Нет, совершенно. Но он мне помогает, безусловно.
— Не критикует?
— Нет. Он как раз считает, что я в этом деле лучше разбираюсь. Он мне о своей работе рассказывает, я ему – о своей. Т.е. у нас полное взаимопонимание и поддержка. Когда я со своим Алексеем познакомилась, я уже танцевала, и он про меня уже в газетах читал. И я поняла, что этот тот самый человек, с которым мне будет комфортно по жизни, потому что он все воспринимает адекватно, очень хорошо.
— А гордится тобой?
— Да. И гордится, и помогает. Я выбрала мужа, о котором мечтала (Смеется). Танцы на меня действительно свалились как снег на голову, как такой подарок большой, ну а всё остальное – профессия, муж – это осознанный выбор.
— Танцевать тебе нравится, а тренировать?
— Очень нравится. Пока я работала в танцевальном центре оздоровительном, я тренировала детишек от шести лет и дальше – т.е. любого возраста. Я тренировала практически всю нашу сборную, т.е. всю Беларусь. И я настолько к этому делу сердцем прикипела, что, конечно, я бы хотела, чтобы у меня была своя танцевальная школа. Ну, понятно, что для этого нужны спонсорские деньги. В обычных танцах люди приходят и платят за то, чтобы танцевать. Для людей на колясках это пока что нереально. Значит, нужна спонсорская поддержка.
— А чем тебе нравится тренерская работа?
— Мне вообще всё нравится, что связано с танцами. В данном случае это возможность рассказать о танце, показать его. А когда это дети и у них получаются движения – вы бы видели их восторг! Это просто удивительно. Дети на колясках, даже если это дети с задержкой психического развития, которым, собственно, и в школе сложно учиться, – а у меня они танцуют! Я тренировала детей из детского дома-интерната, и за две недели я им ставила вальс, и они танцевали. В общем, видеть эту радость – это большое наслаждение! Я очень надеюсь, что когда у меня будет школа – они придут ко мне танцевать.
— Какой ты видишь свою школу?
— Я хочу, чтобы там было много пар – от маленьких до больших. Хочу, чтобы там танцевали не только для чемпионских званий, но просто ради собственного удовольствия, ради отдыха, ради того, что людям просто нравится танцевать!
У нас в стране, к сожалению, долгое время инвалиды были спрятаны. А когда теперь они появляются на улице – согласитесь, для окружающих это все-таки необычно. И получается, что есть большой страх за ребенка, который рождается с инвалидностью – такой бедненький-несчастненький: «Ты этого не делай! Тебе это трудно – я сделаю это за тебя. Толком не учишься – тебе и так хватает». Его слишком жалеют, слишком опекают, и ребенок так и растет – «Не буду этого делать, мне и так плохо». И вырастает достаточно пассивная личность. Поэтому люди, которые получили травму (да, это очень нелегко пережить!), но многие (не все) берут себя в руки, они знают, что они до этого жили и будут жить дальше и чего-то еще пытаются добиться и обустроить свою жизнь так, как им более комфортно. Все спортсмены-бизнесмены когда-то получили травму и смогли это пережить и нашли в себе силы жить дальше. Т.е. личность уже сформирована, и стержень уже есть и стержень этот здоровый, и человек продолжает на этом аккумуляторе – на своем стержне — двигаться дальше по жизни. А если изначально его стержень ломали, с детских лет его прибивали, опекали – то всё!
— То есть самая главная заслуга мамы в том, чтобы не сломать стержень?
— Родителей, ближайшего окружения – это их заслуга, да. Поэтому я бы хотела остаться работать в психологии, чтобы быть частью окружения для таких людей и примером для них. Моя мама не говорила мне никогда: «Это трудно, не делай этого». Поэтому у меня и получилось что-то. Я не скажу, что мама меня заставляла что-то делать, но она держала дисциплину: «Аня, у тебя есть домашние обязанности, и ты их обязана выполнять. Всё!». И я их выполняла. Другая бы мама сказала: «Ой, ты бедненький мой несчастненький, не делай ты этого ничего». А у меня были обязанности, учеба, музыка, кстати, меня заставляли заниматься, я первые два года лентяйничала, а потом уже само пошло, с удовольствием. И подруги мои – просто прелесть! Мне на моих костылях до магазина – 40 минут, а им – 5 минут сбегать за молоком. Но никто не говорил: «Аня, тебе трудно, давай ты не пойдешь со мной за компанию за молоком». Знаете, их родители не могли дождаться молока часа полтора! (Смеется). Вот так я росла.
Мне говорили о том, что дети жестче, но я не видела в своем детстве жестких детей. Все в моем дворе принимали меня такой, какая я есть: я все время участвовала в играх, в жизни двора. А если я не могла выходить на улицу – они все ко мне приходили домой.
— Чтобы танцевать, тебе зрители нужны?
— В принципе, мне хорошо и самой танцевать, безусловно. Но в любом случае периодически нужен зритель. Всегда танцевать для самой себя это уже будет не интересно (Смеется).
— А со зрителем заигрываешь, когда танцуешь?
— Да, конечно! Я вижу зрителя, мне нужны глаза зрителя, я очень расстраиваюсь, когда глаза ослепляют прожекторы и не видно зрителей. Я мне нужно чувствовать отдачу: я ему посыл, а он мне – ответ, как и с партнером. В первую очередь с партнером, а потом уже со зрителем. Это любимые минуты жизни!
— Что такое танец?
— Полет. Полет души!
Хочется всегда к чему-то идти, к чему-то двигаться, совершенствоваться – для меня это самое большое удовольствие от танца, постоянно себя совершенствовать. Стояние на месте – это не интересно. Да, медали медалями, звания званиями, но главное не стоять на месте. Звания – это для людей, а сама для себя я знаю, чего хочу.
— Что в твоих в планах на будущее?
— Продолжать танцевать – сколько хватит сил. Открыть когда-нибудь танцевальную школу. В планах – дети. Свои, хочу троих! (Смеется). Не спрашивайте меня, как я буду все успевать – успевала ведь все до этого. Я знаю точно: если много работать, приложить много сил, то, скорее всего, добьешься своего. Пока так и происходило в моей жизни. Я понимаю, что может быть когда-нибудь этого и не случится, я реально смотрю на вещи, но пока удавалось, и я не буду останавливаться, и буду жить дальше, как мне нравится.
— Давай представим, что ты уже создала свою школу, что к тебе в первый раз пришли дети и вот в качестве такого вводного слова – чтобы ты им сказала.
— Я бы сказала: «Дети, вы пришли в первую очередь заниматься тем, что вам нравится, и от чего вы получаете удовольствие. Если не получаете, то ваши усилия может и не стоят того. Ведь можно трудиться в удовольствие. Это самое важное!».
https://femina.by/
