Готовит еду, стирает и убирает Лёша сам. Все просто, только делать это нужно передвигаясь исключительно на коленях и используя только одну руку [что стоит знать чиновникам про инвалидов]
Леша Савчук все свои 29 лет живет в обычной гродненской хрущевке, которую его покойная мать получила еще в советское время. Это двушка со старыми обоями, облупившейся краской на окнах и состарившейся еще во времена Лёшиного детства мебелью.
— Пока взял кредит на ноутбук, поэтому ремонт откладывается, — улыбается парень. — Пенсия у меня 1,3 миллиона белорусских рублей. Не разгонишься особо. Но я обязательно постараюсь навести уют.
Лёша быстренько заваривает нам чай. Несмотря на свое положение, Лёша спокойно приспособился к одинокому быту: сотрудник из территориального центра заглядывает к нему всего три раза в неделю.
Готовит еду, стирает и убирает Лёша сам. Казалось бы, что тут такого. Все просто, только делать это нужно передвигаясь исключительно на коленях и используя только одну руку.
«Кто мой отец, я даже предположить не могу»
— По версии одних родственников, мать (а по-другому парень ее и не называет. — Ред.) уже была беременна, когда оказалась в колонии. До этого работала продавцом, срок ей дали за недостачу. По информации других, нас с братом мать нагуляла перед судом, чтобы не попасть в тюрьму. Беременным могли дать, как это называлось в то время, «вольное поселение» — аналог теперешней «химии», — пересказывает версии Лёша. — Кто мой отец, я сказать не могу. Никто не может. Наверное, я и брат — плод маминого залета от какого-то брутального зека…
Стать инвалидом Лёше и его брату Андрею «помогли» врачи. Вместо того чтобы сделать кесарево сечение, двух младенцев тянули железными щипцами.
— Андрей старше меня на 15 минут, и ему досталось больше. Его тянули за голову, пережали там все. Потом Андрей так и не смог ни говорить, ни сидеть, ни есть. Ему вообще три года жизни давали. Меня тянули за ноги, — объясняет парень. — Почему не делали кесарево? Во время родов стало ясно, что мать может умереть. Врачи стали спасать ее.
В больнице 33-летней женщине сразу же предложили отказаться от детей. Или хотя бы от одного. Но она их не бросила.
— Мать говорила, что не смогла бы жить с этим, — вспоминает Лёша.
«Когда мать умерла, я, если честно, почувствовал облегчение»
Детство у братьев закончилось ровно в 9 лет. Их мама оставила работу дворника и стала делать детские игрушки на продажу. Но из-за запаха вредного едкого клея пришлось бросить и это.
— И вот с этого момента понеслось… — вздыхает Лёша. — Запои у нее могли продолжаться месяцами. Тем более что деньги были — две наши с братом пенсии, пособия по инвалидности. Поэтому квартира постепенно стала притоном…
Когда умер четырнадцатилетний Андрей, женщина стала пить еще больше. И через два года один за другим у нее случилось три инсульта. После первого у нее перестала двигаться левая половина тела. После второго женщина уже не выходила на улицу. А третий фактически свалил ее в постель.
— Примерно восемь месяцев я ухаживал за ней в одиночку, — вспоминает Лёша. — Я тогда перешел в 9-й класс. Было довольно тяжело — практически все приходилось делать одному: перестилать, кормить и т.д. Поэтому иногда даже наливал ее собутыльникам, и они помогали мне. Потом стали ходить из местного православного братства помогать. Где-то два года все по этому кругу и двигалось. Мать скончалась в больнице. Я тогда был в 11-м классе. Когда она умерла, я, если честно, почувствовал облегчение. Я не знаю даже, может, это дико и прозвучит, но я почувствовал даже какую-то радость и освобождение.
«Я понял, что сидеть и ныть — это бесперспективняк»
После смерти матери Лёша поступил в Гродненский государственный университет. Однако после третьего курса на него обрушилась тяжелейшая депрессия.
— Я два года не выходил из квартиры. Не видел смысла своего существования… Ведь до смерти матери я был должен как-то выжить. Это моя первостепенная задача была. Выходили на первый план заботы о ней, о том, что поесть, как убрать и прочие, — считает парень. — А теперь приходилось учиться не просто выживать, а уже жить. Правда, как — я не знал и терялся. Сначала думал о смерти. Даже пил, правда, недолго.
Вот тогда Лёша и купил бэушный компьютер и подключил интернет.
— Я стал искать выход. Просто понял, что мне нужно его искать, — вспоминает он.
Лёша стал увлекаться психологией. А в особенности личностным ростом. Нашел друзей по интернету. Потом вступал в общественные объединения инвалидов. И от них ездил на тренинги и семинары. Благодаря этому продолжил учебу. Буквально недавно стал дипломированным оператором ПВМ со знанием графики, верстки и дизайна. А несколько раньше окончил курсы для руководителей кружков.
В прошлом году Лёша дистанционно работал в одном из медицинских центров Гродно. Сейчас парень ведет интерактивный театр в территориальном центре социальной защиты. До этого он занимался с инвалидами с нарушением интеллекта развивающими играми и даже помогал своему другу вести школу для стерв.
— Да, это просто пилотный проект был, — смеется парень. — Долгосрочного ничего не вышло, но было весело. А если серьезно, то я просто начал думать, что я умею и как это можно применить. Более того, я начал пытаться это делать.
— Уверенность в себе мне помогли развить многие мои друзья. Кстати, большинство из них не инвалиды. Я им благодарен, что они не жалели меня и относились ко мне как нормальному — мы пили пиво во дворах и дурачились. Спокойно ходили в кино и театр, — рассказывает парень. — Благодаря такой поддержке я все чаще стал бывать на улице. Своим ходом в специальных наколенниках добираюсь до коляски. И аналогичным способом хожу в магазины и другие места.
— В среднем, с учетом различных подработок, у меня выходит 2 — 2,5 миллиона рублей в месяц, — говорит Лёша. — Из них 1,4 миллиона — пенсия. На коммуналку уходит примерно 150 — 200 тысяч рублей. На еду трачу около 500 — 600 тысяч. Так мало не потому, что плохо питаюсь. Просто одна сердобольная бабушка решила меня прямо-таки силком кормить. А от денег взамен отказывается. Да еще и расстраивается, если я не ем то, что она принесла. На одежду трачу тоже до 600 тысяч рублей в месяц. На лекарства в сезон простуд и обострений тоже уходит примерно 600 тысяч. Это витамины, мази на колени и так далее. Остальные деньги идут на книги, кредит, на поездки по городу.
Вот уже десять лет я не ограничиваю себя в жизни. Периодически путешествую по Беларуси. Недавно гонял к тетке в Кобрин. Ну а про походы по Гродно и говорить не буду. И за все это время не было ни одного ДТП. Никто не умер от моего внешнего вида в магазине, парикмахерской, кинотеатре, авто- и железнодорожном вокзале. Меня подсаживают проводники, водители автобусов… Я не стесняюсь обращаться за помощью и напоминать, что я тоже здесь есть, — улыбается Лёша. — Я понял, что сидеть и ныть — это бесперспективняк. Нужно жить здесь и сейчас. Именно в тех условиях, которые есть. И пытаться что-то улучшить. Что даст, если я буду говорить: вот какие у нас плохие условия, безбарьерной среды нет, госпособия малые, а на Западе, а в Америке? Ровным счетом ничего.
КСТАТИ
Три совета чиновникам от инвалида
1. Позаботиться о том, чтобы у инвалидов было больше возможностей работать. Для этого лучше всего разрешить нанимателям всех форм собственности брать на работу людей с инвалидностью по обычному трудовому договору с испытательным сроком и т.д. При этом не привязываясь к рекомендациям МРЭК. А если инвалид устраивается на работу вопреки рекомендациям МРЭК, то пускай на него, а не на работодателя, и ложится вся ответственность за свою жизнь и здоровье.
2. Штрафовать на большие суммы (от 20 до 200 базовых величин) в тех случаях, когда не соблюдаются стандарты безбарьерной среды (крутые пандусы, высокие бордюры и т.д.).
3. Ввести штрафы для водителей общественного транспорта, если парковка осуществлена далее чем на 5 сантиметров от бордюра.
Фото: Ольга КОМЯГИНА
https://www.kp.by/
