Путь колясочника к водительскому удостоверению лежит через полосу препятствий. Как Сергей Дроздовский стал человеком с безграничной мобильностью.
Оказалось, у нас с Сергеем одинаковый водительский стаж: восемь лет. За это время мы оба дважды попали в мелкие ДТП. Для Минска, который по количеству машин на тысячу жителей опережает Москву и Питер, это среднестатистический показатель.
На этом сходство окончилось. Заместитель председателя Белорусского общества инвалидов, координатор Офиса по правам людей с инвалидностью Сергей Дроздовский наматывает по городу втрое больше меня, выезжает на своем субару в командировки и не считает риском в одиночку бороздить европейские дороги.
Да и риск ли это? Маневрируя в потоке машин на минских улицах, мой собеседник не ошибался и не делал лишних движений. Более того: он ни разу не запнулся и не потерял нить нашего эмоционального разговора.
– Для меня как человека с ограниченной мобильностью автомобиль – единственная возможность полноценного включения в жизнь, – говорит Сергей. – От работы до остановки общественного транспорта пара сотен метров и десяток бордюров. В дождливую погоду или зимой через эту полосу препятствий невозможно перебраться: то снег и наледь не расчищены, то скользко или сильный мороз. Человек может поэкспериментировать так несколько дней или недель. Потом у него кончается терпение: невозможно постоянно бороться с ветряными мельницами.
Четырехколесной возможностью полноценного включения в жизнь может воспользоваться далеко не каждый: путь к автомобилю лежит через полосу препятствий.
Как заработать на авто, не имея возможности попасть на работу?
Шесть лет назад в Беларуси, в разгар кампании за упорядочение льгот, инвалиды потеряли право на бесплатные таврии и ВАЗы с ручным управлением.
– Безапелляционно, без компенсационных действий государство отказалось от обязанности обеспечивать инвалидов автомобилями, – говорит Сергей. – Нам предложили пользоваться общественным транспортом и услугами социального такси, на тот момент существовавшего только в замыслах. Но до остановки еще надо добраться, а социальное такси не может ежедневно доставлять инвалидов на работу, не говоря о поездках в магазин или вылазках на природу.
Со стороны государства этот вопрос не изучается, предложения общественных организаций инвалидов безответно и безапелляционно игнорируются. Лично мне помогли собрать на первую машину родственники и друзья.
Как узнать, сможешь ли ты водить?
Человек с инвалидностью впервые задумывается, сможет ли он водить, оказавшись перед суровой правдой – общественный транспорт ему недоступен. И ответ на этот вопрос приходится искать самостоятельно.
– Мне и тогда помогли друзья, – говорит Сергей Дроздовский. – Поездил рядом с ними, посмотрел, посидел за рулем… Бывая за границей, видел тренажеры, позволяющие человеку с ограничениями испытать себя в качестве водителя. В странах Западной Европы водительское удостоверение – один из важнейших элементов социальной реабилитации. И переобучение вождению колясочники начинают прямо в реабилитационных клиниках.
Конечно, если бы рядом были специалисты, способные реально оценить мои возможности, было бы проще. Но их нет. Лучшие консультанты сегодня – общественные организации инвалидов, которые знакомы с практической стороной вопроса.
Как выжать 20 кг, или Слабонервные медкомиссию не пройдут
Если жестко придерживаться буквы инструкции, колясочников к креслу водителя подпускать нельзя: документ содержит прямой запрет на вождение при неподвижности конечностей.
– Инструкции, созданные примерно 50 лет назад, отражают взгляд медиков 60-х годов прошлого века на то, сможет ли человек с инвалидностью водить автомобили того времени, – говорит Сергей. – Цивилизация и развитие технологий не коснулись белорусской медицинской экспертизы.
Сергею, у которого не работают ноги и нарушена подвижность рук, врачи предложили выжать на динамометре 20 кг.
– Я спросил: а вон та хрупкая претендентка на право вождения – выжимает 20 кг? Вы ей предложили?
Мне ответили:
– Нет, зачем же, у нее руки нормально двигаются…
То есть адресованное мне предложение было дискриминационным по своей сути. Но речь даже не об этом: зачем мне выжимать 20 кг?
– Менять колеса, — прозвучало в ответ.
А если я не собираюсь самостоятельно ремонтировать свою машину? Покажите мне исследования, подтверждающие необходимость таких усилий во время движения. Оказалось, нет таких исследований.
Юрист Сергей Дроздовский к медкомиссии подготовился: изучил все регламентирующие выдачу разрешений документы, включая инструкции для врачей. Он стал настоящим специалистом с точки зрения права. И к тому времени уже управлялся с автомобилем.
Но все равно получил отказ.
Почему, отправляясь к экспертам, надо быть готовым раздеться?
– При СССР широко практиковалась экспертиза, доминирующая во всем мире технология. Это правильно: все люди разные, и невозможно прописать некую норму закона под среднего инвалида, – говорит Сергей. – Но недопустимо, чтобы орган реабилитации и экспертизы сам превращался в непреодолимый барьер, возведенный непрофессионализмом и субъективностью.
Столкнувшись с отказом, он вновь собрал справки и обратился в поликлинику при НИИ медицинской и социальной реабилитации и экспертизы.
– Там мне пришлось не только проходить осмотр узких специалистов, но и доказывать, что я умею ответственно принимать решения. Пришлось также по просьбе комиссии раздеться и одеться, чтобы показать… Наверное, чтобы показать, что я такой же, как они, человек, и у меня есть такие же потребности.
Невролог попытался мне отказать: мол, ты так и не выжал 20 кг, как требует инструкция. Тогда я сообщил заведующему, что собираюсь у них поселиться, потому что добраться до дома на коляске не могу.
– Вы лучшие в стране специалисты по социальной реабилитации – вот и скажите, как мне дальше жить без машины.
После окончания приема в поликлинике остался только я и специалисты. Часа два они совещались у заведующего, затем ко мне вышел пожилой эксперт и сообщил, что вопрос решился положительно: справку я получу почтой.
Через месяц Дроздовский получил справку, достойную развернутой цитаты в СМИ. В ней значилось, что он: «нуждается в обеспечении автомобилем с ручным управлением». И тут же уточнялось: «самостоятельно водить не может».
Правда ли, что врача могут судить за выданное инвалиду разрешение?
– Не было и нет методологии исчерпывающей оценки функционального состояния человека, – резюмирует Дроздовский. – На Западе все решается просто: сдай экзамен на право вождения!
В следующий визит к врачам мой собеседник был еще более убедителен. И специалисты не нашли веских причин, чтобы отказать ему в праве попробовать водить машину.
Правда, медики тут же добавили в эту емкость с медом ложку дегтя: Сергею, как большинству инвалидов, выдают разрешение на самый короткий срок – 1 год.
Ежегодно получение новой справки связано с огромной потерей сил: приходится тратить несколько дней на обход врачей, долго спорить с комиссией, получать отказ, умываться, снова готовиться, приходить и начинать сначала…
– Врачи-эксперты мотивируют свой отказ тем, что несут уголовную ответственность в случае совершения инвалидом ДТП, – говорит Сергей. — Однако никто из них до сих пор не привел ни одного случая, когда врач понес бы ответственность за то, что доверил руль, например, пьющему человеку.
Ответственность несет виновник ДТП – тот, кто взял на себя ответственность сесть за руль и выехать на дорогу. И здесь скидок быть не может.
Где найти учебную машину с ручным управлением?
С бесценной справкой Сергей отправился в специализированную группу минской автошколы.
Это была одна из последних групп, обучавших водителей машин с ручным управлением. В 2007 году, когда государство упразднило бесплатные таврии и ВАЗы, система обучения водителей с особенностями развалилась.
– Пару лет специализированных курсов не было вообще, – рассказывает Сергей. – Затем проявил инициативу Вилейский колледж: предложил обучать водителей машин с ручным управлением. Получалось неплохо, но качество проживания в Вилейке для человека в коляске – экстрим в квадрате. И не каждый из нас может оставить семью, работу, дом, и на три месяца переселиться в Вилейку, чтобы окончить автошколу.
Сейчас ситуация постепенно разрешается, некоторые школы вождения выполняют функции специализированных учебных заведений лучше, чем это было 10 лет назад. Только если до 2007 года государство оплачивало учебу водителей-инвалидов, то сегодня все за свой счет: автошколы – коммерческие предприятия.
– Учиться на общих основаниях несложно, – рассказывает Сергей. – Для меня труднее всего было организовать собственное посещение курсов: от дома до автошколы очень далеко, а на такси банально не хватало денег.
Легко ли сдать экзамен в ГАИ?
С точки зрения Сергея, сотрудники ГАИ показывают пример недискриминационного отношения к инвалидам. Потому что единственным критерием для них является выполнение требований при сдаче экзаменов. Если колясочник наравне с другими демонстрирует знание теории и достаточное умение вождения, он получит водительское удостоверение.
– Я доказал специалистам по безопасности дорожного движения свою состоятельность как водителя, – говорит Сергей. – Кстати, о безопасности. ГАИ четко заявляет: нет статистики, подтверждающей, что инвалидность человека, а не его невнимательность или неуважение к ПДД, становится причиной аварий. Ни ГАИ, ни врачи не могут привести хотя бы единичных примеров, когда инвалидность стала причиной ДТП.
Как перевести авто на ручное управление?
– Изготовление и установка ручного управления не представляет собой какой-то технической каверзы, эту услугу предлагают некоторые специализированные автомастерские, – рассказывает собеседник.
Если ручное управление не сертифицировано, специальная лаборатория транспорта должна произвести оценку ручного управления и выдать сертификат о его пригодности.
Лаборатория является подразделением Национального технического университета. Периодически звучат предложения сделать эту услугу платной. В таких случаях мы напоминаем, что государство установило обязанность проходить через эту лабораторию. А инвалидность не должна быть причиной дополнительного финансового бремени.
Но Нелли живет в Германии, поэтому каждое утро садится за руль переданного ей социальными службами автомобиля, чтобы добраться до офиса.
Владелица этого минивэна с ручным управлением живет в небольшом городе недалеко от Франкфурта-на-Майне. У Нелли Далингер спинальная мышечная атрофия: она передвигается на электроколяске.
Ограничения не мешают ей жить отдельно от родителей (Нелли пользуется услугами помощницы). По утрам Нелли садится за руль, чтобы добраться до места работы – офиса гуманитарной миссии. Новый автомобиль с ручным управлением ей, как работающему человеку с инвалидностью, каждые 10 лет предоставляют социальные службы. За счет социальных фондов возмещаются расходы на текущий ремонт и обслуживание.
Есть ли на заправках безбарьерная среда?
По инициативе ассоциации колясочников «Белнефтехим» два года назад начал кампанию по обеспечению доступности заправок.
На каждой АЗС появилась табличка с указанием телефона, по которому можно, не выходя из машины, вызвать работника. Но продекларированная услуга работает через раз: на некоторых табличках нет телефона, или указанный номер не отвечает. И условия для индивидуального подхода к инвалидам не созданы: в ночную смену на заправке работает только кассир, который не вправе оставить рабочее место, чтобы вам помочь.
– Когда я об этом рассказываю, часто слышу вопрос: что инвалид делает на дороге по ночам? Отвечаю: если ночью по дорогам кто-то ездит, среди этих людей может и должен быть человек на коляске. Какие потребности позвали его в дорогу? Это его личная жизнь, в которую никто не имеет права вмешиваться.
Почему парковка для инвалидов всегда занята?
Требования к организации парковок предусматривают, чтобы не менее 3 процентов мест были отведены для людей с инвалидностью. Но на большинстве минских парковок нет или обозначенных мест, или указателя. А там, где все это есть, места заняты автомобилями без опознавательных знаков.
– Парковочные места для инвалидов шире обычных, чтобы можно было легко открыть двери автомобиля, – объясняет Сергей. – Они удобно расположены, чтобы зимой человек в коляске добрался до входа кратчайшим путем. Поэтому даже на полупустых парковках эти места обычно заняты.
Пока он мне все это рассказал, на место для инвалидов вырулила еще одна машина. Ее водитель отреагировал на замечание вполне предсказуемо: сначала отмахнулся, потом огрызнулся: «Есть же и другие свободные места!». После того, как Сергей заблокировал его машину и пообещал вызвать ГАИ, произнес что-то похожее на неуклюжее извинение.
– За рубежом нарушение правил парковки грозит не только негативной реакцией прохожих, но и штрафом в 100-200 евро, – комментирует Сергей. – В Беларуси штраф чуть больше 5 долларов, поэтому нашему водителю в час пик дешевле заплатить, чем искать свободное парковочное место. ГАИ, соглашаясь с нами о наличии проблемы, отказывается инициировать повышение штрафа, «чтобы не создавать напряженность на дорогах». Но почему мы не отказываемся отправлять в тюрьму преступников, и при этом не боимся создать напряженность в обществе?
На дорогах реально существует водительская корпоративная солидарность в отношении людей с инвалидностью. Если водители замечают, что в помощи нуждается коллега с физическими ограничениями, как правило, отнесутся к ситуации очень внимательно, подскажут и сделают все, что в их силах.
Но позже, не задумываясь, займут предназначенное для инвалида парковочное место.
Почему колясочники не работают таксистами?
Права заниматься извозом у колясочников нет уже на протяжении десяти лет. В документах так и оговаривается: кроме вождения по найму. Сергей считает это примером абсолютной дискриминации:
– Допустим, я работник компании, и она заключает со мной договор на использование моего автомобиля – я буду сам доставлять себя на работу и совершать поездки по служебным делам. Нынешние нормы не позволяют компании платить мне за это деньги. И совершенно не понятно, в чем разница между обычными сотрудниками компании и специалистами с ограниченной мобильностью.
Правда, за последние годы в Беларуси появилось несколько таксистов на машинах с ручным управлением.
— Это подвижка, – соглашается Сергей. – Но каждое из этих разрешений стоило владельцам большого количества сил, времени и нервов, вызвало резонанс в обществе и потребовало апелляций со стороны общественных организаций. И нет никакой гарантии, что следующему обратившемуся будет проще.
***
Многих людей с инвалидностью перечисленные Сергеем Дроздовским преграды вынуждают отказаться от намерений.
Количество тех, кто обучается водить машину со специальным управлением, сегодня на порядок меньше, чем десять лет назад.
– Это дает право Министерству труда и социальной защиты заявлять, что проблемы нет. Есть частные случаи, но ради нескольких водителей-инвалидов в год нет нужды возобновлять разговор о спецавтотранспорте.
Но эти несколько человек в год – это мужественные люди, которые взялись преодолевать барьеры самостоятельно. И будут преодолевать. Вопрос в том, как долго вместо поддержки им будут создавать искусственные препоны.
Автор: Ирина Дергач
https://neinvalid.ru/
