Сергей и Настя собираются пожениться, как только парень закончит лечение и выпишется из госпиталя.
«Сегодня познакомился с удивительными людьми, — написал в соцсети „Фейсбук“ киевлянин Антон Базелинский. — Это Сережа и Настя. Встретил их в военном госпитале. Она учится в медучилище, ухаживала за ранеными в Харькове. Теперь она Сережина персональная медсестра, его ноги, его энергия, его надежда. Она приехала за ним в Киев и проводит дни с любимым. Между готовкой, умываниями, массажами уютно сворачивается клубочком в его кровати. Она никогда не видела шагов своего мужчины. Но уверена, что он победит боль и пойдет. И он уверен. Потому что она рядом».
Найти эту удивительную пару было несложно — о Сереже и Насте знают и врачи, и пациенты. Несколько недель назад Сережу привезли из Харькова с переломом таза и шейных позвонков. Большинство больных с подобными травмами навсегда остаются прикованными к постели. Вместе с Сергеем в военный госпиталь приехала маленькая худенькая блондинка. «Я ему не родственница и не жена, — сказала она. — Но хочу все время быть с ним. Можно мне здесь остаться?» «У нас нет свободных больничных коек», — развели руками врачи. «Так мы с Сережей на одной поместимся! — не сдавалась девушка. — Если я буду рядом, он быстрее поправится, вот увидите».
— С тех пор они ночуют вместе, — говорит мама соседа Сережи по палате. — Прижмутся друг к другу и засыпают. Каждый раз, когда это вижу, не могу сдержать слез. Настя, кстати, врачей не обманула — Сережа удивительно быстро пошел на поправку. Только недавно ему буквально по частям собрали таз, а он уже может сидеть. Недавно заходит в палату врач. Настя смутилась, встала. «Ну-ка быстро в кровать, — улыбаясь, приказал врач. — Ты зачем у больного его главное лекарство забираешь?» Я была уверена, что Сережа и Настя — муж и жена. Но оказалось, они познакомились всего два месяца назад.
Это произошло в Харьковском военном госпитале, куда Сергея Рощина привезли из зоны антитеррористической операции. Сам Сережа родом из Луганска. Детство провел в интернате, своих родителей никогда не видел. После интерната окончил военный лицей и пошел в армию.
— Вообще-то я мечтаю стать офицером, — признается Сергей. — Но в военный институт не поступил. И чтобы не терять год, решил пойти в армию. А летом нашу часть передали в распоряжение командования АТО. Уже в июне я был в военном лагере под Изюмом и увидел, что такое война. Лагерь обстреливали почти каждый день. На стороне сепаратистов работали профессиональные снайперы, которые в основном стреляли в офицеров. Наши ребята даже специально снимали погоны… Тогда, под Изюмом, погибло много бойцов. Тех, кто остался жив, позже перевели в Краматорск. Мы понимали, что в любой момент можем погибнуть. Но не боялись. В той обстановке страх словно отключается. Мы стояли друг за друга горой, шутили. Стали настоящей семьей. Я допускал, что меня могут ранить или даже убить. Но и подумать не мог, что получу травму столь нелепым образом. Мы ехали в Краматорск на «Урале» оказывать помощь местным жителям. Машина попала в яму, «подпрыгнула», и я выпал за борт. Не успел понять, что произошло, как оказался под колесами «Урала». Меня переехал грузовик. Помню, пытался как-то из-под него выбраться, но тщетно — меня буквально «зажевало» колесами.
И даже после этого я не потерял сознание. Боли, как ни странно, не чувствовал. Я понимал, что при падении ударился головой об асфальт и это очень плохо. А когда грузовик меня переезжал, даже слышал, как хрустели мои кости… Хотел встать, но не смог — тело как будто налилось свинцом. Помню, лежал на дороге и стонал. Через несколько минут подбежали наши ребята, погрузили на носилки… «Ты только держись! — хлопали меня по щекам. — Не теряй сознание, слышишь?!» Что происходило дальше, не помню. Пришел в себя уже в госпитале.
На вопрос Сергея о том, какие травмы он получил, врачи не ответили. Сказали только, что у парня поврежден таз.
— Врач сказал, что нужна срочная операция, — вспоминает Сережа. — «Но ты не волнуйся, — успокоил. — Ничего страшного». Мне очень хотелось в это верить. Только не понимал: зачем, если пострадал таз, мне перебинтовали шею? И почему я не могу пошевелиться?
Настя Балабасева попала в военный госпиталь, можно сказать, случайно. Девушка заканчивала четвертый курс медицинского колледжа, когда преподаватели предложили ей и ее одногруппникам поработать волонтерами.
— Как известно, большинство раненых в зоне АТО попадают именно в Харьков — этот госпиталь ближе всего, — говорит Настя Балабасева. — Мы с подружками сразу согласились — хотелось помочь раненым, а заодно приобрести какой-то опыт. Но мы не ожидали, что работы будет так много. Каждый день поступали десятки изувеченных солдат. Кому-то ампутировали руку, кто-то никогда не сможет ходить. Просит тебя человек почесать ему пятку. Поднимаешь простыню, а у него… нет обеих ног. Многие умирали во время операций. Смотреть на это было невозможно, сердце разрывалось. За что и почему гибнут эти ребята? Нам сказали приходить несколько раз в неделю, но я буквально прописалась в госпитале — каждому хотелось помочь. А однажды познакомилась с Сережей.
— Это было очень необычное знакомство, — улыбается Сергей. — Дело в том, что Настя… чуть меня не убила. Только посмотрите на нее — маленькая худенькая девочка. Тем не менее она решила, что сможет самостоятельно переместить меня на каталку, чтобы отвезти на рентген. И… я так сильно ударился об эту каталку. А я был только после операции, все тело болит. Закричал на всю больницу: «Вы в своем уме?! Что вы делаете?!» Настя испугалась: «Извините, ради Бога… Вам очень больно, да?»
— Конечно, я испугалась, — покраснела девушка. — Боялась, что из-за меня у него будет какое-то смещение или, не дай Бог, новая травма. Я ведь хотела помочь. Сережу отвезли на рентген. К счастью, выяснилось, что у него ничего не сломано. Но меня не покидало чувство вины. И опять пришла к нему в палату с извинениями.
— Приходила раза три, не меньше, — вспоминает Сергей. — «Вы же уже извинились», — говорю. «А я еще хочу, — отвечала Настя. — Вам точно не больно?» И я вдруг поймал себя на мысли, что она как-то особенно на меня смотрит — не так, как на моих соседей по палате. Но я тут же отогнал эти мысли: «Не выдумывай! Зачем такой красивой девушке инвалид?»
— Вы уже знали свой диагноз? — уточняю у Сергея.
— Нет. Но уже понял, что все не так хорошо, как говорили врачи. Иначе я мог бы хотя бы шевелить шеей. На следующий день Настя опять пришла к нам в палату. И почему-то подошла именно ко мне. «Вы опять хотите извиниться?» — пошутил я. «Могу, если нужно, — улыбнулась она. — Но я вообще-то просто хотела поговорить. Вам, наверное, скучно здесь одному». Мы долго разговаривали. Я рассказал, как получил травму, Настя — как она оказалась в больнице. А на следующий день она опять пришла и, начав что-то рассказывать, взяла меня за руку (парень начинает улыбаться. — Авт.) Я почувствовал, что покраснел как рак.
— Я заметила, — говорит Настя. — Все как-то непроизвольно получилось. Я, кстати, в отличие от Сережи, знала его диагноз и понимала, насколько это серьезно. Но не могла ничего с собой поделать. Он мне очень понравился. Такой симпатичный, а главное — добрый. Я поняла это после нашего первого длительного разговора. Еще было заметно, что он одинок. Сережа не говорил, что сирота — я узнала об этом от врачей. Позже он признался, что боялся мне об этом сказать. «Думал, ты станешь относится ко мне по-другому, — смутившись, объяснил. — Узнав, что я из интерната, люди реагируют по-разному». «Конечно, мое отношение к тебе изменилось, — сказала я. — Теперь я еще больше тебя уважаю». Может, мне показалось, но в тот момент в его глазах заблестели слезы.
— С тех пор Настя постоянно была рядом, — рассказывает Сергей. — Я уже понимал, что по уши влюбился. Мне все время хотелось с ней разговаривать, видеть ее улыбку… Она уходила около полуночи, приходила в семь часов утра. Но даже те семь часов, когда ее не было рядом, становились для меня настоящей пыткой. Я не мог уснуть, все время смотрел на часы и ждал хотя бы шести утра — чтобы можно было ей позвонить. Уже не думал ни о травмах, ни о болях. Только о Насте.
— Я, видимо, тоже изменилась, — улыбается Настя. — Только рассвет — и я бегом в госпиталь. Заметив, что я влюбилась, подруга (она тоже работала волонтером) сказала: «Настя, вокруг столько здоровых парней. Зачем тебе такой?» Для меня было дико такое слышать. При чем здесь травмы, если я встретила родного человека?
— Однажды захожу в палату, а Сережа говорит: «Можешь подойти поближе? Я хочу кое-что тебе сказать», — говорит Настя. — Наклонилась над ним — а он меня поцеловал. Я засмущалась, разволновалась и… выбежала из палаты. Позже, правда, вернулась. С тех пор мы вообще не расставались.
Через несколько недель поступил приказ перевести Сергея и других раненых военных в Киев. Недолго думая, Настя решила ехать вместе с любимым.
— Правда, я боялась реакции родителей, — признается Настя. — Согласятся ли они отпустить меня в незнакомый город? Но мама даже обрадовалась за меня: «Дочка, как же это здорово! Я очень рада, что ты нашла свою любовь. Чем могу вам помочь?» Одним словом, мы уехали. В Киеве я уговорила врачей разрешить мне спать на одной кровати с Сережей.
— Сказать, что я был рад, значит, ничего не сказать, — улыбается Сергей. — Теперь мы не расставались даже ночью. Это такое счастье — когда рядом с тобой есть близкий человек, которому ты доверяешь, можешь излить душу. Я привык к одиночеству и даже не знал, что так бывает. В Киеве мне наконец озвучили диагноз. «Не думай о плохом, — Настя крепко сжала мою руку. — Мы все победим». И начала меня восстанавливать. Научилась делать массаж, изучила все лечебные процедуры. Стала моим личным лечащим врачом. Первое время у меня совсем не было аппетита, кусок в горло не лез. Но Настя заставляла меня кушать, кормила с ложечки. А когда я один раз отказался, пожаловалась на меня своим родителям. Ох и отчитали они меня по телефону (смеется. — Авт.). С тех пор я понял: Настю нужно слушаться.
— И, заметь, все это было не зря, — Настя взяла любимого за руку. — Сделав Сереже рентген, врачи удивились: «Все срастается поразительно быстро. Месяца через три он сможет ходить. Что вы такое сделали?» «Ничего, — я чуть не расплакалась от счастья. — Я просто очень его люблю».
— Через несколько дней мы поедем в Ирпень в реабилитационный центр, — рассказывает Сергей. — Врачи говорят, что мое состояние уже позволяет готовить меня к выписке. А как только встану на ноги, мы обязательно поженимся. Настя уже сказала мне «да».
— Предлагая мне стать его женой, Сережа подарил мне круглую булочку — это пока вместо обручального кольца, — смеется Настя. — Я думала, что он шутит, но он говорил это вполне серьезно. Мы хотели обвенчаться — в больницу часто приходят священники. Но нам сказали, что сначала нужно расписаться в загсе. Думаю, это произойдет совсем скоро. Мы обязательно пригласим вас на свадьбу.
— А медовый месяц проведем… на Кипре! — присев на кровати, Сережа обнял любимую. — И я, между прочим, серьезно. Благодаря помощи спонсоров, помогающих раненым военным, я смогу поехать туда на реабилитацию. Вернее, мы сможем. Без своей Насти я теперь никуда.
Фото из семейного альбома
https://fakty.ua/
