Александра Чичикова: «В метро спускалась один раз, с тех пор как оказалась в коляске».
23-летняя минчанка в начале октября завоевала титул «Мисс Мира — 2017 на инвалидной коляске». «Комсомолкой» вместе с Сашей прогулялись по Минску, чтобы узнать, насколько доступен город для людей на коляске.
На встречу Александра пришла со своей сестрой Аней и приятелем Артемом. Увиделись мы в ТЦ «Галерея». Как позже выяснилось, Саша выбирает торговые центры именно из-за их доступности в плане безбарьерной среды.
— Сейчас у меня много встреч, интервью. И когда я задумаюсь о том, где мне лучше всего встретиться с журналистами, понимаю, что это торговые центры. Здесь всегда есть пандусы, нет ступенек при входе, есть лифты, а в магазинах широкие двери. Если же я захочу выбрать более уютное тихое место, мне нужно обзванивать заведения, чтобы узнать, есть ли у них условия для людей на коляске, — объясняет Саша.
Мы решили двигаться в сторону популярной улицы Зыбицкая. По проспекту проходим мимо многочисленных магазинов, но часть из них не доступна для колясочников из-за высоких ступенек и лестниц.
— Чтобы попасть в этот магазин, мне надо кого-то ловить. Однажды был такой случай: я приехала к магазину, вышла из машины и по пути к месту встречи наткнулась на высокий бордюр. Мимо проходили двое ребят. Попросила помочь, а они сделали вид, как будто меня нет. Решила еще раз обратить их внимание. На что услышала: «Что вам от нас надо?» Когда они поняли, что я не попрошайка и не хочу стрясти с них денег — они извинились. Но почему они так подумали? Я была накрашена, с прической, хорошо одета.
— Просто у людей сложился стереотип, что люди на колясках попрошайничают. Они же не видят других колясочников, которые вполне успешны в жизни. Помню, как мне какая-то бабушка пыталась всучить 5 рублей. Я ей говорю: «Не надо, у меня все хорошо, свой магазин одежды, машина, дом, сын подрастает». А она не слушает и приговаривает: «Возьми», — включился в разговор Артем. Парень оказался в инвалидном кресле 2 года назад после аварии на мотоцикле.
— Когда я вижу людей на колясках и они просят денег — мне больно за этим наблюдать, — с грустью добавила Саша.
А мы тем временем подъехали к подземному переходу станции метро «Немига». На гранитной плитке указан номер телефона, куда можно обратиться за помощью людям с ограниченными возможностями. На том конце провода ответили: «Ждите».
— За 6 лет с тех пор, как я получила травму и оказалась в инвалидном кресле, в метро спускалась один раз. Это было этим летом. В принципе и нужды особой не было — почти всегда передвигаюсь на машине. Так вот, когда мы спускались в метро, мой брат нес меня на руках. Звонить — это долго. А, что если я спешу на работу? — рассказывает Саша.
Через 5 минут к нам подошли два милиционера. Так как мы не планировали спускаться в метрополитен, нас вежливо попросили перейти на другую сторону по верху. А это приличный круг. Но Александра настаивала: «Почему люди на коляске должны делать такой круг?» Пришлось милиционером все-таки выполнить свой долг и перенести ребят через подземный переход.
— Мне было дискомфортно: тебя несут, на тебя смотрят. Тебе поднимают ноги, как хотят, а если ты в платье? — поделилась Саша после эксперимента.
— Саша, как тебе удается быть спокойной в таких откровенно некомфортных ситуациях?
— Я не акцентирую внимание на том, что мне говорят. Если мне нужно перейти именно в этом месте, то я хочу перейти. А если вы мне говорите: «Обойти», так возьмите сами и обойдите, — слегка взволнованно ответила Саша.
Подняться напрямую к Кафедральному собору нам тоже не удалось. Несмотря на то, что там сделаны пандусы и перила, взобраться по ним невозможно.
— Туда мы можем попасть только по кругу. Хорошо! Не хочется говорить, что все плохо и все ужасно: за 6 лет, что я в кресле, многое сделали. Но бывает так, что это делается просто для отписки. Например, сделают пандусы ко входу, а там сразу ступеньки. И что? Или выкладывают пандусы плиткой, как по нему зимой ехать – он же скользкий? Я привыкла ездить на машине, но не у всех колясочников она есть. Всем нужно пользоваться общественным транспортом — и не так, чтобы выбирать маршрут без пересадок. А чтобы, если я хочу сделать 4 пересадки, я могу это сделать, как и все остальные люди. Чтобы не создавать никому лишний дискомфорт. Как-то у меня машина была в ремонте и я ездила 5 остановок с работы в университет. Скажу вам, что это очень проблематично. Приходилось пропускать полные автобусы, потому что никто не выйдет ради тебя!
Как рассказала Саша, на Зыбицкой она была один раз. Среди многочисленных заведений есть несколько кафе с пандусом. Попасть в эти заведения можно, но не в каждом возможно беспрепятственно сходить в уборочную. Из-за узких дверей в санузел можно и вовсе не войти, а если и войдешь, приходится блокировать все помещение.
— Приходится просить, чтобы официант тебя сторожил. Почему я должна ставить в известность официанта, что я хочу в туалет? Почему не могу встать и пойти, куда мне нужно? Для каждого человека важно, чтобы в нем видели равного себе человека. Не акцентировали внимание, что он с инвалидностью. Нужно стирать эти грани. А стирать эти грани можно, только если человек будет полноценно участвовать в жизни. Если не будет ни для кого диковинкой, когда человек заезжает в кафе на коляске. Если ребенок идет по улице с диагнозом ДЦП, чтобы на него никто не пялился. Чтобы изначально все были на равных. О чем говорить, если только в 90-м году признали людей с инвалидностью, — немного огорчилась Александра, после того, как мы вышли из кафе на Зыбицкой. Обслуживанием все остались довольно, но в санузлы ребятам попасть не удалось.
— Саша, ты много путешествуешь по Европе, в США также была. Расскажи, что нам стоит почерпнуть из их опыта?
— Если говорить о социальной стороне, в США инвалидность никогда не скрывалась. Точнее, был период, когда скрывалась, но тогда люди просто поползли к «Белому дому», оставив свои коляски, костыли на улице. И после этого в Штатах стали все делать для безбарьерной среды. Когда я попала в Америку, встретила в первый же день 5 — 6 человек на колясках. Везде все сделано так, чтобы все чувствовали себя комфортно: и колясочники, и мамы с колясками, и пожилые люди. Я могла пойти, куда только захочу — никаких ограничений. Люди с синдромом Дауна, аутисты, инвалиды — все они воспринимаются нормально. Потому что государство дало им возможность работать.
Мы дошли до поворота на улицу Интернациональную и решили развернуться. Подъем под горку тяжело дается даже молодым ребятам на коляске.
— Нельзя же весь город сровнять для колясочников, — улыбнулась Саша. — В Штатах в таких случаях пользуются электрическими колясками, но там двери везде широкие. Я не передвигаюсь на электрической, потому что у нас очень много узких дверей. Разворачиваемся!
— Что нужно сделать, чтобы люди с ограниченными возможностями чувствовали себя на равных?
— Нужно начинать с самого начала. Грубо говоря, с роддома. Если человек рождается с инвалидностью, то он уже с роддома должен чувствовать, что о нем заботятся. А не так, что вы родили ребенка-инвалида и на вас поставили клеймо — все на этом. Пусть, когда он в садик идет, его определяют в обычную группу! А почему бы не совмещать? Чтобы каждый ребенок с детства понимал, что этот ребенок равен ему. Что он также может играть, посещать кружки. Чтобы человек с самого рождения чувствовал себя вовлеченным в общественную жизнь. Чтобы не было этой градации: инвалид, не инвалид. Это такой же человек. Мне очень хочется донести миру, что коляска — это не ограничение, что можно точно также учиться, заниматься хобби и работать с удовольствием.
https://www.kp.by/
