Евгения Воскобойникова – ведущая телеканала «Дождь» и мама пятилетней Маруси. Двенадцать лет назад она попала в аварию и лишилась возможности ходить. Евгения рассказала «Собеседнику» о жизни в инвалидном кресле в России:
– Я попала в ДТП в 21 год, когда училась на пятом курсе университета и работала моделью в моем родном Воронеже. У меня было много поклонников, и все горизонты были открыты. Я и подумать не могла, что со мной может случиться такое и все мои планы мгновенно разрушатся. Когда я лежала в реанимации, давала себе два-три месяца на то, что встану. У меня перелом позвоночника, но в XXI веке есть суперврачи, уникальные операции, лекарства и быть такого не может, чтобы от моей травмы ничего не придумали. К восприятию мира человека, который передвигается на инвалидной коляске, я пришла через 2–2,5 года. Видимо, это свойство психики: ты не принимаешь, не хочешь об этом думать.
Полгода в больницах
Я долго лежала и оперировалась в региональной больнице, потом меня перевезли в Москву. Перед одной из операций выяснилось, что при переливании крови мне в скорой занесли гепатит С. Врачи сказали, что это нормально. 12 лет назад кровь сдавали за деньги люди не из лучших кругов общества.
Я разбилась в феврале 2006 года, а домой попала в августе. Родители купили мне инвалидную коляску. Мы не понимали тогда, с какими параметрами она должна быть, я выбирала ее по цвету. По опыту общения с недавно травмированными знаю, что, если у людей есть сбережения, родственники, которые помогают, на первом этапе они не связываются с государством: на это нужны время и силы.
Моя коляска стоит 200 тысяч рублей. Наверное, максимум, что мне может вернуть за нее государство – 50 тысяч. А на тех колясках, которые выдают социальные службы, я не смогу работать, гулять со своим ребенком, смогу только худо-бедно перемещаться по квартире. Минтруд и Минпромторг разрабатывают законы, чтобы наши компании производили качественные продукты в плане реабилитации инвалидов, но это долгий процесс.
Возвращение домой
Изначально вопрос о том, как выбраться из дома, передо мной не стоял. В своей квартире я не могла ничего: заехать в туалет, потому что там есть порожек, готовить, потому что под раковиной шкаф, который мешает, самостоятельно пересесть на кровать, потому что она слишком низкая. Даже в Москве для многих инвалидов до сих пор принять душ – чудо. Я не знаю, о чем думают архитекторы, когда проектируют дома. Инвалиду, чтобы справляться с ежедневными потребностями, нужны титаническая усилия и посторонняя помощь. В какой-то момент ты понимаешь, что теряешь человеческое достоинство, что не хочешь так жить, висеть на чьей-то шее.
Сейчас я знаю, что мне должны выделить машино-место и огородить его столбиками, что в подъезде должен быть нормальный пандус. В Москве по программе «Доступная среда» в домах установили подъемники, но не может инвалид заехать по двум рельсам, положенным под углом 45 градусов. Даже если со мной будет сильный мужчина, ему крайне сложно затащить коляску по «шпалам», и это небезопасно.
Переезд в Москву
После аварии я получала пенсию по инвалидности 8 тысяч рублей, полностью была на обеспечении родителей и понимала, что должна что-то делать. Я сдала госэкзамены, лежа в реанимации, но не представляла, где я буду работать со своей специальностью «инженер-эколог».
Друзья порекомендовали меня воронежскому телевидению, и я стала вести там свою рубрику. Это было не для заработка, а для веры в себя. Родители купили мне машину, и мы с подругами стали ездить в Москву. Там я познакомилась с директором «Дождя» Натальей Синдеевой. Телеканал только зарождался, они искали неординарных личностей со своей историей, которые могут передать обществу что-то полезное. Мы поговорили 20 минут, и Наташа сказала, что не против, чтобы я работала в их команде. Я не понимала, как буду жить и передвигаться в Москве, но переехала вместе с мамой.
Мы сменили несколько съемных квартир, подобрать под меня жилплощадь было сложно: санузел удобный, но из подъезда трудно выйти, или наоборот. Я молчу про балкон, который недоступен для колясочников ни в одной квартире.
Я веду выпуски новостей, продюсирую сюжеты, выезжаю на место событий. Заранее уточняю у организаторов, могу ли я заехать в помещение. Часто говорят, что все нормально, но на месте оказывается, что пандус неудобный и проехать мне мешает какой-нибудь порожек.
Про барьеры
Для людей на инвалидных колясках транспорт – краеугольный камень. Социальное такси нужно бронировать заранее, и в месяц можно сделать не более трех поездок. Сейчас в Москве много низкопольного транспорта, и в принципе этого достаточно, чтобы передвигаться по крайней мере в центре. Я недавно была в Петербурге, и там тоже водитель выходит, опускает пандус и ты заезжаешь. В регионах ситуация печальнее. Во Владивостоке на создание доступной среды практически не выделяются средства. Хотя программа федеральная.
Единственный выход, который я вижу для себя – это автомобиль с ручным управлением. Мне кто-то должен помочь поставить в багажник коляску и вынуть ее, но плюсов больше.
Про отношение общества
Раньше я, может, обиделась бы на слова женщины, которая говорит своему ребенку, что тетя в коляске, потому что у нее ножки болят; а сейчас, объясняя дочери Марусе, почему человек так выглядит, наверное, сказала бы то же самое. Есть инвалиды-интраверты, которые сами себя накручивают, и любая фраза в их адрес, даже «Чем я могу вам помочь?», вызывает отторжение. Они хотят, чтобы их не замечали, но это невозможно, когда ты сильно отличаешься от других.
Мои соседи знают, что в их доме живет девушка на кресле, и они в курсе, как мне помочь – придержать передо мной дверь, закатить коляску по пандусу…
Несколько лет назад в аэропорту меня вез сотрудник службы сопровождения маломобильных граждан и говорил по телефону в моем присутствии, что забрал «одну инвалидку». Таких случаев становится меньше, но и сейчас в торговых центрах, когда я обращаюсь к администратору с вопросом, например, где находится туалет, он начинает разговаривать с моим сопровождающим, как будто я овощ и не понимаю, что мне говорят.
К счастью, все врачи у меня были адекватные. Во время беременности гинеколог однажды посетовала: «Как же ты, такая, будешь с ребенком справляться?» Я ответила: «Как и все». Она поняла, что сказала не то, и больше к этой теме не возвращалась.
Инвалиды все больше появляются на улицах, они работают и обеспечивают свои семьи, занимаются общественной деятельностью и экстремальным спортом. Стереотип о людях с ограниченными возможностями как об обузе для родных и государства разрушается.
* * *
Материал вышел в издании «Собеседник» №21-2018 под заголовком «В коляске не до пляски, но надо побеждать!».
https://sobesednik.ru/
