Инвалид первой группы Татьяна Самсонова из деревни Шутовка под Смоленском уже полгода добивается компенсации вреда здоровью, причиненного скандальным уголовным делом. В 2016-м она вписала к себе семью беженцев из Донбасса, чтобы те смогли получить в России легальный статус.
Полиция обвинила почти обездвиженного инвалида в оформлении фиктивной прописки, прокурор потребовал оштрафовать на 100 тысяч рублей — для неработающей Самсоновой сумма баснословная. Год тяжбы пошатнул ее здоровье, но суд в результате согласился с тем, что она помогла беженцам на законных основаниях.
«Темное дело»
Татьяна с сыном Константином живут на ее пенсию и его зарплату. Еще она занимается рукоделием — вышивает картины из бисера, изготавливает объемные поделки из лент. Больше для себя, но иногда продает под заказ. В 2014-м на одном из творческих мероприятий Татьяна познакомилась с семьей Горощенко, беженцами из Донбасса.
«Они переехали не просто так, спасались от боевых действий. Им негде было жить, приютила моя подруга. Когда начали общаться, дружить, мы с сыном предложили перебраться ко мне: вместе веселее. Костя вынужден постоянно находиться со мной, а так хоть какая-то поддержка», — вспоминает Татьяна.
По ее словам, Горощенко оказались целеустремленными: как только переехали в Россию, сразу стали искать работу, причем брались за любую. Глава семейства сначала болел, но вскоре встал на ноги. Дети устроились в школу. «В нашей деревне делать нечего, поэтому ездили в Смоленск — от нас недалеко, всего 20 минут на автобусе. Однако все выходные, праздники, иногда и будние дни беженцы проводили у меня. Случалось, работали вахтовым методом, поэтому отсутствовали подолгу», — рассказывает хозяйка дома.
Когда семье Горощенко потребовалась прописка, чтобы получить в России легальный статус, Самсонова даже не задумывалась и 15 ноября 2016 года временно зарегистрировала у себя семью из пяти человек: муж с женой, двое детей и дедушка. Регистрация беженцев с Украины была оформлена официально в местном подразделении миграционной службы.
«По сути, это была чистая формальность — они у меня жили уже два года. Я им отдала комнату. Наташа готовила нам обеды, муж и дети помогали по хозяйству, мы наладили быт», — объясняет Татьяна.
В районном управлении соцзащиты инвалида поддержали. «Там проходила акция «Пропиши беженца» — обещали пять тысяч рублей подъемных. Но мне так ничего и не дали — вроде бы потому, что я опоздала и в сроки акции не вписывалась. Да и ладно», — говорит Самсонова.
Но дальше, продолжает инвалид, началось «темное дело». По ее словам, меньше чем через месяц к ней в больницу (она в тот момент находилась на лечении) пришел участковый. «Он задал весьма странный вопрос: дескать, почему я прописала 11 человек у себя дома и знаю ли я их? Я была в шоке, поинтересовалась, откуда взялась такая цифра, попросила показать фамилии предполагаемых квартирантов, но о «левых» шестерых ему ничего не было известно. Участковый задавал наводящие вопросы, убеждал, чтобы я во всем созналась. Но в чем?» — удивляется, вспоминая тот разговор, собеседница.
Главный довод полицейского, уточняет она, — то, что он никого не застал у нее дома. «Посреди дня, когда все на работе, учебе, логично, что никого нет. Я предложила приехать вечером или в выходной, но участковый отказался», — сетует Самсонова.
Через полтора месяца, в конце января 2017-го, против Татьяны возбудили уголовное дело по статье 322 УК. Согласно обвинительному заключению (копия есть в распоряжении редакции), Самсонова «решила совершить фиктивную регистрацию иностранных граждан, преследуя личные интересы». Однако в тексте того же заключения указано, что она «заключила договор безвозмездного пользования жилым помещением».
Мерой пресечения для обездвиженного инвалида до решения суда была избрана подписка о невыезде. А семью Горощенко на следующий день выписали в принудительном порядке.
На нервной почве Татьяна попала в больницу, не смогла явиться на первое заседание и ходатайствовала о переносе, подкрепив слова медицинским заключением. Суд счел доводы обоснованными. По информации местных СМИ, Самсонова в принципе не смогла бы попасть в зал суда — он расположен на втором этаже здания, не оборудованного пандусами. Поэтому в дальнейшем заседания проводились в школе.
«Мне будто устраивали допросы с пристрастием. Слушала их разговоры, и иногда казалось, что я и правда нарушаю закон. Но ведь я прописала реально известную мне маленькую семью, которую нельзя разделить. Причем не самовольно, а через миграционную службу — то есть там все знали. Да и как я могла им отказать? Люди бежали от войны, они потеряли все, своих близких. Тем более люди-то хорошие», — переживает она.
«Выживали за ее счет»
Сергей и Наталья Горощенко служили в Донбассе в вооруженных силах. Сергей вспоминает: когда началась война и встал вопрос о переезде в Россию, он отказался от пункта временного содержания. «Решил перебраться в Смоленск — у матери жены там были родственники. Сначала уехала теща, потом дети, через три месяца — жена Наталья. Я продолжал служить, потому что в Донбассе тоже люди, мой дом и беззащитное население», — рассказывает Сергей.
Его отправили в Россию «в добровольно-принудительном порядке»: после контузии требовалось лечение. Сначала — в госпиталь в Санкт-Петербург, а уже оттуда в Смоленск к жене.
«Татьяна меня и мою семью фактически спасла. Первые полгода я практически был прикован к кровати, за мной ухаживали так же, как и за Таней. Эмоционально мне это далось тяжело, но она своим позитивом словно заразила. Какое-то время мы буквально выживали за ее счет. Но потом жене удалось найти работу, позже я поправился и трудоустроился. Без документов у нас бы это не получилось. Теперь мы помогаем друг другу», — продолжает он.
Когда в отношении Самсоновой возбудили уголовное дело, Горощенко первым давал показания. «Я был возмущен, что к беззащитной женщине-инвалиду относятся как к преступнице. Следователи несколько раз приходили и ко мне, намекали, чтобы я изменил показания, хотя прекрасно понимали, что я этого никогда не сделаю», — добавляет Сергей.
Сейчас, говорит он, дети учатся — стараются на пятерки. «Правда, из-за того, что уровень образования на Украине несколько хуже, чем в России, пришлось возвращаться по учебной программе на год назад. Сын в третьем классе, старший окончил второй курс в университете», — делится подробностями Сергей. Они с женой накопили деньги и купили дом недалеко от дома Татьяны. Дружат семьями.
Компенсировать ущерб
Судебное разбирательство вызвало резонанс в СМИ. Из-за болезни Татьяны заседания неоднократно переносили. К процессу подключился адвокат — член Общественной палаты Смоленской области Евгений Ревенко. До этого интересы Татьяны представлял государственный защитник, который, по ее словам, «ничего не делал».
«Например, свидетелей, подтверждающих, что беженцы там не жили, в суде не было. Ко мне никто не приходил, но это защиту не смутило», — недоумевает она.
Ревенко сразу обратил внимание суда на то, что в деле нет мотива преступления и непонятно, как трактовать формулировку «преследуя личные интересы».
«Благодаря Татьяне Самсоновой, реальную помощь получила семья, пострадавшая из-за войны. Полагаю, законодательство не содержит норм, допускающих привлечение к уголовной ответственности за такие действия», — заявил Ревенко.
В итоге суд согласился с доводами защиты, отметив, что вина Татьяны Самсоновой не доказана. Инвалида полностью оправдали. По словам Сергея Горощенко, вердикт встретили аплодисментами.
Однако Самсонова не остановилась на этом и запросила компенсацию морального вреда, причиненного ей уголовным преследованием. Свои страдания она оценила в один миллион рублей.
«Компенсация нужна. Она нервничала, не спала ночами. Сколько потратили сил и денег на лечение. И ее болезнь начала прогрессировать, что зафиксировано медиками. Сама Татьяна никогда на здоровье не жалуется, но отрицать очевидное бессмысленно: даже итоговое заседание провели у нее дома, потому что она болеет», — объясняет Сергей Горощенко.
По словам Евгения Ревенко, исковое заявление рассмотрели в Промышленном суде Смоленска, но заседание перенесли, поскольку ответчики представили возражения. Так, прокуратура настаивает на снижении суммы компенсации, УМВД и казначейство — на отказе в компенсации и предоставлении доказательств того, что инвалиду действительно был причинен вред. Следующее заседание назначено на 25 июня.
https://ria.ru/
