Секс-терапия с суррогатными партнерами в Израиле помогает реабилитировать ветеранов войн.
Во многих странах суррогатная секс-терапия — то есть когда для реабилитации сексуального здоровья пациенту нанимают платных половых партнеров — метод спорный и широко не практикуется. В Израиле, однако, такое лечение доступно за государственный счет для военнослужащих, получивших тяжелые ранения и нуждающихся в сексуальной реабилитации.
Кабинет израильского сексопатолога Ронит Алони в Тель-Авиве выглядит так, как и следовало ожидать. Для клиентов стоит небольшая удобная кушетка, на стенах — биологические диаграммы мужских и женских гениталий, которые она использует для объяснения.
Но любопытнее то, что происходит в соседней комнате, где разместился большой раскладывающийся диван и свечи.
Здесь платные суррогатные партнеры помогают обучить клиентов Алони искусству интимных отношений и, в конечном счете, как заниматься сексом.
«Это не похоже на отель — скорее на дом, на квартиру», — говорит Алони. Здесь есть кровать, CD-плеер, отдельный душ, а стены украшают эротические произведения искусства.
«Секс-терапия — это во многом терапия для пар, без партнера завершить процесс не удастся, — продолжает она. — Суррогатный партнер — она или он — исполняют роль партнера в обычной паре».
Хотя критики сравнивают это с проституцией, в Израиле эта терапия получила широкое распространение: расходы солдат с травмами, которые влияют на их способность заниматься сексом, покрывает государство.
«Людям нужно чувствовать, что они могут доставить удовольствие кому-то другому и что они могут получить удовольствие от кого-то еще, — говорит Алони, получившая докторскую степень в области сексуальной реабилитации.
«Люди приходят на терапию. Они приходят не ради удовольствия. В этом нет ничего похожего на проституцию, — твердо добавляет она. — Кроме того, 85% сессий посвящены близости, прикосновениям, коммуникации, они о том, как быть личностью и об отношении к другим людям. Момент, когда вы вступаете в сексуальные отношения, — это конец процесса.»
Представившийся господином А, наш собеседник стал одним из первых солдат, которые добились от министерства обороны Израиля возмещения расходов на суррогатную секс-терапию после несчастного случая, изменившего его жизнь почти 30 лет назад.
Будучи резервистом армии обороны Израиля, после падения с большой высоты он был парализован ниже пояса и потерял способность заниматься сексом, как раньше.
«Когда я получил травму, я составил список дел, которые нужно сделать, — говорит он. — В него вошли: [уметь] самостоятельно принимать душ, есть, одеваться, самостоятельно водить машину и заниматься сексом».
Господин А уже был женат и имел детей, но его жена не чувствовала себя комфортно, говоря о сексе с врачами и терапевтами, поэтому она посоветовала ему обратиться за помощью к Алони.
Он объясняет, как Алони давала указания и рекомендации ему и его суррогатной партнерше до и после каждого сеанса.
«Начинать приходится с самого начала: вы касаетесь партнера здесь, там, и постепенно, шаг за шагом процесс развивается до последней стадии оргазма», — говорит он.
Господин А считает правильным, что государство оплачивает его еженедельные сеансы, как и другие элементы программы реабилитации. Сегодня стоимость трехмесячного курса лечения составляет 5400 долларов.
«Заняться сексом с суррогатным партнером не было для меня целью жизни. Да, я получил травму и хочу реабилитироваться во всех аспектах моей жизни, — говорит он, сидя в своем инвалидном кресле в спортивном костюме, по пути на игру в настольный теннис. — Я не влюбился в своего партнера. Я был женат. Я просто хотел изучить технику достижения цели. Я воспринял это как очень логичную вещь, которую надо сделать».
По его мнению, западная зацикленность на проблемах секса приводит к заблуждениям.
«Секс — это часть жизни, это удовлетворенность жизнью, — говорит он. — Дело не в том, что я Казанова, проблема не в этом».
В клинику Алони, стараясь не привлекать к себе внимания, стекаются люди самого разного возраста и происхождения.
Многие посетители испытывают сложности, пытаясь завязать романтические отношения, из-за проблем с физической близостью или беспокойства, или из-за пережитого сексуального насилия. У других есть проблемы с физическим и психическим здоровьем.
С самого начала своей карьеры Алони уделяла особое внимание клиентам с инвалидностью. Несколько ее близких родственников потеряли здоровье, в том числе ее отец, пилот, получивший черепно-мозговую травму после авиакатастрофы.
«Всю свою жизнь я была рядом с людьми, которым приходилось иметь дело с различными формами инвалидности и преодолевать их, — говорит она. — Все эти люди успешно реабилитировались, поэтому я смотрела на вещи очень оптимистично».
Алони установила близкие отношения с суррогатным партнером, работавшим с инвалидами, во время учебы в Нью-Йорке.
Когда она вернулась в Израиль в конце 1980-х, она получила одобрение ведущих раввинов на использование секс-суррогатов и начала проводить терапию в реабилитационном центре в религиозном кибуце — сельской общине.
У раввинов было одно требование: женатые мужчины и замужние женщины не могут быть суррогатами. Алони выполняет его до сих пор.
Со временем она заручилась поддержкой израильских властей. Из примерно 1000 человек, прошедших суррогатную секс-терапию в ее клинике, десятки — это получившие ранения ветераны израильской армии, лечение которых финансировалось государством. У многих — травмы головного или спинного мозга.
Алони считает, что ориентированная на семью культура Израиля и его отношение к своим вооруженным силам сработали в ее пользу. В 18 лет большинство израильтян призываются на военную службу, а потом остаются служащими запаса еще десятки лет.
«С момента основания страны мы все время находимся в состоянии войны, — говорит она. — Каждый в Израиле знает кого-нибудь, кто был ранен или погиб, и положительно относится к компенсации этим людям. Мы чувствуем себя обязанными им».
Высокий мужчина лет 40 сидит в саду с одеялом на коленях. Он бывший солдат запаса, чья жизнь радикально изменилась во время Ливанской войны 2006 года.
Давид (будем называть его так) не может ни говорить, ни двигаться.
Он может общаться только с помощью своего терапевта — если она поддерживает его руку и одновременно карандаш у него в пальцах, то он может писать на доске.
«Я был обычным человеком. Я только что вернулся из поездки на Дальний Восток. Я учился в университете и работал барменом. Раньше я любил спорт и общение с друзьями», — говорит Давид.
Когда на его воинскую часть напали, он получил серьезные травмы ноги и головы и провел три года в больнице.
По его словам, за это время он потерял волю к жизни.
Ситуация начала меняться только после того, как доктора предложили суррогатную сексуальную терапию.
«Когда я начал суррогатную терапию, я чувствовал себя неудачником, ничтожеством. А во время терапии я стал чувствовать себя мужчиной, молодым и красивым, — говорит Давид. — Я впервые почувствовал такое после травмы. Это придало мне сил и вселило надежду».
Тем не менее, это были интимные отношения, которые неизбежно должны были закончиться, и Давид это знал. Был ли риск того, что он получит эмоциональную травму?
«Сначала для меня это было сложно, потому что я хотел, чтобы суррогат принадлежал только мне, — говорит он. — Но я понял, что даже если мы больше не партнеры, то все равно хорошие друзья. И оно того стоит, правда. Это просто помогает тебе восстановить себя с нуля».
Обычно правила запрещают клиентам и их суррогатным партнерам поддерживать отношения вне терапии. Однако Давид и его партнерша — женщина под псевдонимом Серафина — получили специальное разрешение от клиники доктора Алони оставаться на связи после окончания лечения.
Близкие Давида говорят, что после терапии он изменился и сосредоточился на планах на будущее.
Хотя сексуальная жизнь остается очень сложной, до начала эпидемии Covid-19 он стал больше общаться с окружающими, выходя на улицу с помощью сиделок.
Серафина работала суррогатным партнером в клинике Ронит Алони более десяти лет. Это стройная женщина с короткой стрижкой, открытая и подвижная.
Недавно она опубликовала книгу о своем опыте. Она называется «Больше, чем секс-суррогат», а издатели описывают ее как «уникальные воспоминания об интимной близости, секретах и о том, как мы любим».
Как и у остальных суррогатных партнеров тель-авивской клиники, у Серафины есть и другая работа. Она занимается искусством. Она говорит, что стала работать в клинике из альтруистических соображений.
«Я хотела помочь всем тем, кто страдает и скрывает свои страдания и свои секреты, потому что знала, что у меня есть способности, — объясняет она. — У меня не было проблем с идеей использовать сексуальность и свое тело в процессе терапии. И эта было увлекательно, сексуальность меня увлекала».
Серафина описывает себя как «что-то вроде экскурсовода», проводника в путешествии, в которое она берет своих клиентов.
Она работала примерно с 40 клиентами, включая еще одного военнослужащего, но говорит, что серьезность травм Давида представляла собой уникальную проблему. Она научилась помогать ему писать, чтобы они могли поговорить наедине.
«Давид — это экстремальный случай. Это было похоже на прогулку по пустыне — непонятно, куда идти», — говорит она.
«Приходилось быть очень изобретательной, потому что он вообще не двигается. Я двигала его тело так, как, по моим представлениям, он бы двигался сам, если бы мог. Он чувствовал свое тело, но не мог пошевелиться, — продолжает Серафина. — Он всегда говорил: «Она точно знает, чего я хочу, даже если я ничего не говорю». Это было очень лестно».
Помимо суррогатных партнеров, у Серафины были и свои отношения с мужчинами. По ее словам, ее партнеры принимают то, чем она занимается. Но она знает других женщин и мужчин, которые оставили работу секс-суррогатов ради своих собственных партнеров или для вступления в брак.
Она объясняет, что прощаться с клиентами после интимных отношений необходимо, но бывает сложно: «Это как поездка в отпуск. У нас есть возможность построить прекрасные отношения на короткое время — мы воспользуемся ею или откажемся от нее? И это самый спокойный разрыв отношений, который может быть. На это есть веские причины. Иногда я могу и всплакнуть, но в то же время я так счастлива. Когда я узнаю, что кто-то родил ребенка или женился, невозможно себе представить, насколько я счастлива, взволнована и благодарна за то, что я делаю».
Поздно вечером Ронит Алони все еще работает, читая онлайн-лекцию группе сексологов из Европы и Южной Америки.
Она рассказывает об отдельных случаях и цитирует исследования, свидетельствующие о том, что секс-суррогаты более эффективны, чем классическая психологическая терапия при лечении сексуальных проблем.
«Это очень интересно. Терапевты, которые уже работали с суррогатами, все как один говорят, что сделают это снова», — говорит она им.
Она считает, что при современном развитии хирургии, позволяющей тяжело раненым солдатам выжить, лечение с помощью суррогатных партнеров можно было бы использовать более широко.
«Невозможно реабилитировать человека, не реабилитировав его самооценку, его восприятие себя мужчиной или женщиной, — говорит она. — Эту часть нашей жизни невозможно игнорировать. Это очень важно. Это центр нашей личности. И об это нельзя просто говорить. Сексуальность — это нечто динамичное, это то, что должно существовать между нами и другими людьми».
По мнению Алони, в современном обществе сложилось нездоровое отношение к сексу.
«Мы знаем, как шутить о сексуальности. Мы знаем, как унижать людей, мы очень консервативны или слишком радикальны в отношении сексуальности, — говорит она. — Настоящего баланса достигнуть не удается. Сексуальность никогда не вплеталась в нашу жизнь так, как это должно быть, а сексуальность — это жизнь, это продолжение жизни. Это наша природа!»
Иллюстрации Кэти Хорвич
