При желании со всем можно справиться. Экзамены сдаю в устной форме. Большинство учебников есть в электронном варианте. Если нет электронного вида, в интернете можно найти статьи по тематике. Есть программа, при помощи которой незрячий человек может пользоваться компьютером — идет озвучивание всего происходящего на ноутбуке, даже нажатия кнопок. Единственное, программа не понимает графиков, рисунков. В случае чего — ищу выход. Договариваюсь с преподавателем о другом виде работы. Я свободно сижу в интернете, все конспекты — в электронном варианте, периодически берут одногруппники. Пришлось научиться очень быстро печатать. Сижу в «Скайпе» и немного во «ВКонтакте».
На мобильном телефоне тоже стоит программа, озвучивающая все. Синтезатор голоса другим непривычен, потому что механическая озвучка — в быстром темпе (ни одного слова разобрать невозможно. — TUT.BY). У меня высокая скорость восприятия. По Брайлю мне читать не нравится, долго.
В будущем моя работа будет связана с заполнением документов. Как я это буду делать? В электронном виде все можно заполнить. А если распечатано — отсканировать, перевести в электронный вариант, озвучить… Да, это займет немного больше времени. Но можно приспособиться.
«Не дано что-то видеть — и ладно. Найдем другие способы получения информации»
5 секунд на этаж. Так Екатерина Роскошная ориентируется, на каком этаже остановился лифт. Девушка работает на звукозаписывающей студии «Звукотекс», которая относится к Белорусскому товариществу инвалидов по зрению. Легко переступает пороги, хоть иногда может зацепить — каблуком. На студии создают книги по системе Брайля и аудиокниги. Студия, кстати, живет своими силами. Продают библиотекам: каждую обязывают иметь в фонде что-нибудь для незрячих людей. Екатерина отвечает за книгу от записи до выхода в тираж, реставрирует книги. Девушка не видит с рождения. В детстве Екатерине делали операцию, но улучшение было недолгим.
— Я записываю диктора. Слышу его в наушниках, а через колонки специальная программа озвучивает, все ли параметры соответствуют заданным. Мы не выбираем книги, этим занимается отдельный человек. Выпускаются, как правило, самые рейтинговые произведения. Я не стремлюсь запоминать книги, которые выпустила. Их очень много. Делала Кизи «Пролетая над гнездом кукушки», книгу Андрея Волоса «Аниматор». Дикторы — зрячие люди. Мы не можем озвучить книгу, потому что будет шум от движения рук, распознающих шрифт Брайля.
Люблю любую работу. Тем более если она приносит и радость, заработок, удовлетворение и мне, и тем, кто меня окружает. Работаю на студии пять с лишним лет. Это по-настоящему мое. Училась в Курском музыкальном колледже-интернате для слепых. Раньше он был единственный в России, теперь, насколько знаю, единственный в мире. Теперь туда поступили некоторые мои ученики.
Пятый год преподаю незрячим деткам нотную грамоту по системе Брайля. У меня в субботу целый рабочий день в музыкальной школе. Сейчас занимаюсь с 10 ребятами. Брошу этих детишек, только если случится что-то серьезное.
Играю на кларнете. Собираю музыкальные инструменты (пока они разложены по шкафам) и поэтому понемногу владею многими инструментами — акустической, электро-, 12-струнной и гавайской гитарами. Очень люблю духовые инструменты, народные: жалейки, окарины. В коллекции недавно появился саксофон. Начинаю интересоваться смычковыми инструментами. Играла немного на баяне и аккордеоне. Но их, слава богу, у меня в коллекции нет. С 4 лет играла на фортепиано. Сейчас решила, что сам инструмент мне в доме не нужен, потому что аранжировки можно писать на компьютере и клавишном инструменте, который к нему присоединен.
Хотела писать музыку для компьютерных игр. Но понимаю, что мелодия связана с видеорядом, поэтому пока не решаюсь. И на все элементарно не хватает времени. На хобби могу выделить час-два в день.
Я делаю много. Если меня приглашают на конкурс, мероприятие, участвую. Но если не позовут, не обижусь. По натуре я домосед — больше нравится созерцательный образ жизни.
Не люблю фотографироваться. Может быть, потому что не могу проконтролировать, хорошо ли выхожу на фото.
Я привыкла жить в мире, который меня окружает. Не дано что-то видеть — и ладно. Найдем другие способы получения информации. Понятно, что это неудобно, неприятно. Мне кажется, что гораздо сложнее колясочникам. Видит око, но коляска не переедет. Кто-то замыкается в себе, уходит в депрессию. А кто-то начинает что-то делать, учиться быть самостоятельным.
На улице нас почти нет. Но очень многое зависит от нас самих. Минск не такой уж страшный город. Плохо, конечно, что детей в специализированных школах не учат ориентировке. На быт (одеться, причесаться, стирку, уборку, готовку) отводят всего пару часов занятий. Потом получается, что ребенок выпускается из школы и самостоятельно шагу ступить не может. Родители опекают. Приходит ко мне за занятия ребенок 1-3 класса. Мама и разденет, и до парты доведет, тетрадку за него откроет. Начинаю убеждать ребенка, что он хочет делать это сам.
Микрорайон для слепых (Запад-4) был построен в 1980-е годы, в других городах тоже есть такие. Мы их в шутку называем резервациями. Здесь удобно, можно идти без трости.
У всех есть периоды, когда все плохо, ничего не получается. Кризисы заканчивались достаточно серьезными творческими успехами. В этом, конечно, плюс, но когда депрессия наступает, плюсов искать не хочется, только страдать. Мне помогают травяные чаи. Не даю себе уйти в депрессию — вытаскиваю на краю, когда вот-вот… Важно распознать, что болезненное состояние приближается, и поменять постановку, найти время для физических нагрузок. Часик в день — и эту осень мне удалось пережить гораздо легче.
У меня оба родителя — незрячие. Отец после войны маленьким подорвался на мине. Потерял глаза, руку. Человек получил высшее образование с красным дипломом, преподавал лет 10. Был директором предприятия для незрячих «Элуиз» (выпускает электроприборы. — TUT.BY). Сейчас человеку 72 года, а он работает! У мамы вроде болезнь дала осложнение. Но она была настолько маленькой, что никто точно не помнит. Я четвертый, младший ребенок в семье. Старший брат — в России, кандидат наук. Брат с сестрой — двойняшки, у них своя жизнь, все хорошо.
«Если бы чуть-чуть зрения, я могла бы…»
«К сожалению или к счастью, сейчас я другая», — на фотографии в гостиной Ольга гораздо полнее, чем сейчас. Раньше женщина работала на «Светоприборе», теперь нет. Она — человек творческий: сочиняет стихи, музыку, поет и аккомпанирует. Дома у нее — рояль и синтезатор. Женщина не видит с рождения.
— Наши тротуары-дороги — это ужас. Пусть я незрячая, но я — женщина, мне хочется иногда каблуки надеть. Не могу по этим колдобинам, боюсь шею свернуть. Участок дороги возле магазина — «ничейный», поэтому зимой здесь никто не чистит. И когда гора снега до перила, незрячему приходится идти по проезжей части. Про эти дороги постоянно «трындим», почему эти несчастные 50 метров нельзя поделить?! … У нас есть гастроном «Нестер», до него сделаны перила. Но даже если я к нему дойду (на проходах к нашим дорожкам ставят машины, если обходить, сбиваешься с маршрута), то не обслужу себя там. У товаров нет постоянных мест. Сегодня пиво, макароны здесь, завтра — там. Про нас никто не думает. Даже здесь, в своей «клетке» (в районе 4-го дома для незрячих, и некоторые дорожки оборудованы перилами. — TUT.BY) без посторонней помощи я обойтись не могу. Это очень тяжело психологически. Ну сделали бы в этом магазине один отдел, где, как раньше, подавали хлеб, колбасу… В магазине нет специального работника. Очень вежливо прошу помочь, но продавец, бывает, недоволен: «Что вам нужно?». И я понимаю, это не его работа. Да и откуда я знаю, что мне нужно. Если бы мне рассказали, что есть то-то и то-то. Сейчас такое изобилие. Может, я еще что-нибудь купила бы.
Одна, как и большинство, в магазин не хожу, помогают подруги.
Очень не любим зиму, когда не чувствуем бордюра. Снег поглощает звуки.
Пенсии в 2,7 млн мало. Дали бы хотя бы миллионов 5, чтобы я себя чувствовала свободно. Копеечку могла бы на творчество потратить, могла бы проехать в гости на такси, потому что социальное такси возит нас только по госучреждениям. У меня претензии к государству и насчет людей, которые находятся в более тяжелом положении, чем я. У ДЦП-шников, которые не виноваты, что никогда не работали, пенсия вообще около 1,5 миллиона — минимальная. В правительстве ведь не дураки сидят, они понимают, что на эти деньги прожить невозможно.
У нас вроде бы есть льгота в 10% на лекарства, но, до смешного, перечень лекарств, которые я могу купить со скидкой, очень ограничен, и там, как правило, лекарства самые дешевые, малоэффективные. Я все понимаю, нет денег. Но иногда у нас чувствуется такой разгул — множество фестивалей, шоу. Проезд на общественном транспорте с сопровождающим — бесплатный. Но, скажите, куда инвалид 1-й группы поедет?!
Раньше мне страшно хотелось видеть! Мечтала знать, что такое свет, цвет, красота природы, как выглядит радуга, звезды, луна, как туман ложится на землю. У меня есть свои представления, и когда я пишу стихи, люблю описывать природу, пытаюсь создать необычные образы. Теперь тоже есть моменты, когда «Эх, елки! Если бы чуть-чуть зрения, я могла бы…» Но уже страшно.
Вы фотографируете? Я бы не хотела. Не потому, что боюсь, но у меня немножко не в форме голова — некрашеная, нестриженая… А оно сильно будет видно? Бывает, то, что ты не знаешь, как выглядишь — создает комплекс. Наверное, я могла бы выглядеть по-другому, и меня в каком-то таком обществе восприняли по-другому. А вот красить губы я умею сама, что меня очень радует, — чувствую движения помады по коже. Вот глаза трудно. И когда мне на концерты, прошу кого-нибудь.
С бытом у нас справляются многие, кто не ленится-распускается и не хочет быть убогим и беспомощным.
Когда у меня спрашивают о чем-то с жалостью в голосе, сразу такая печаль. Как люди не понимают, что каждый стремится к совершенству, равенству?! Когда человек чувствует себя ущербным, он старается сделать все возможное, чтобы таким не быть. В администрации Белорусского товарищества инвалидов по зрению радеют за нас. Другой вопрос, как на это реагируют чиновники. У меня было множество психологических травм. Среди инвалидов по зрению много талантливых людей. Мы могли бы быть на одном уровне даже с российскими музыкантами. Я никогда сама за себя не прошу. Но когда за меня просили, чиновники отвечали: «У них есть своя самодеятельность, пускай сидит и поет». А то, что человек достиг профессионального уровня, их не волнует. В Министерстве культуры когда-то много лет назад сказали, что помогают только знаменитостям. Теперь я выступаю там, куда пригласят друзья и знакомые, в том числе из Москвы.
Tut.by
