Forbes начинает цикл публикаций, посвященных труду и карьере россиян с ограниченными возможностями. Сегодня мы рассказываем об Алексее Морозове, который получил образование в крупнейших университетах мира и начал успешную карьеру за рубежом. Трудоустроиться в России он не смог.
Солдаты удачи
Содержание одного солдата в Ираке обходится бюджету США примерно в $400 000 в год, в Афганистане чуть дороже — в диапазоне от $500 000 до $1 млн. Отправленным в регионы военного интереса США солдатам прекрасно известно, что многие из них никогда не вернутся из зоны боевых действий. Другие же станут теми, кого политкорректность требует называть людьми с ограниченными возможностями.
В дальнейшем вопрос выживания, как минимум финансового, для них стоять не будет — правительство продолжит тратить деньги, исправно перечисляя на счета раненых ветеранов весьма приличные суммы. Однако помимо права на жизнь любому человеку принадлежит, пусть и не закрепленное конституцией, право на реализацию персональных амбиций.
Предоставлением подобных возможностей, например, с недавних пор занимаются в Wall Street Warfighters Foundation. Основатели этой независимой организации в какой-то момент заметили сходство между военными действиями в Ираке и ожесточенными схватками на американских торговых площадках. Результатом проведенной аналогии стали специальные курсы биржевых брокеров для американских солдат с инвалидностью. Начиная с середины прошлого года уже пять выпускников программы получили работу в финансовом секторе США, в том числе в Citi и Drexel Hamilton.
Wall Street Warfighters — не исключение, а лишь один из примеров доминирующего в развитых странах тренда: основные усилия политики по социальной интеграции инвалидов направляются на обеспечение для них равных условий на открытом рынке труда.
Как демонстрирует все та же статистика, это приносит определенный успех. По самым свежим данным Бюро занятости (июнь 2010 года), в США уровень безработицы среди людей с инвалидностью составляет 14,4%. Аналогичный показатель для людей без физических ограничений — 9,4%.
Кому нужен 901 call-центр
Что происходит в России? Власти придерживаются принципиально иного подхода, позаимствованного из опыта прошлого. В Советском Союзе было принято решать проблему трудоустройства инвалидов путем создания гигантских специализированных предприятий — изолированных от мира швейных фабрик или конвейеров по производству простой электроники. Тот факт, что способности работавших там людей могут простираться далеко за пределы сборки настольных ламп, во внимание не принимался.
Уже в новом тысячелетии особой гордостью правительства Москвы стал огромный call-центр, построенный на севере столицы. Каждый день туда на работу приходят около 900 слабовидящих людей. Если сделать небольшую поправку на технологическое развитие, сходство с практикой полувековой давности бросается в глаза. Стоит учитывать, что для многих инвалидов это единственная возможность заработка, хотя далеко не все из них горят желанием предоставлять населению телефонные справки.
Гигантские госпредприятия, использующие труд инвалидов, не выход. В России, по оценкам Минздрава, 800 000 безработных инвалидов трудоспособного возраста. Чтобы их трудоустроить, государству придется создать 900 аналогичных центров. Это потребует почти $20 млрд инвестиций.
«Я тут грубо подсчитал, что 650 млн рублей, потраченных на создание call-центра, — это приблизительно годовая зарплата 1000 специалистов по трудоустройству, которые могли бы обеспечить работой значительно большее количество инвалидов. Не знаю, как в правительстве считают деньги, но, по-моему, как-то совсем неправильно», — говорит менеджер проектов по трудоустройству людей с инвалидностью общественной организации «Перспектива» Михаил Новиков.
В «Перспективе» считают, что людей с ограниченными возможностями надо трудоустраивать на открытом рынке. Они смогут работать, где им хочется, получать зарплату согласно своим возможностям, платить налоги.
Мешает этому не только отсутствие системной господдержки, но и неготовность к подобным шагам и самих людей с ограниченными возможностями, и бизнеса — их потенциального работодателя.
Карьера Алексея Морозова
Разговор по скайпу с городом Хьюстоном. Разница во времени — 8 часов. Уверенный мужской голос рассказывает о простирающихся вдаль и ввысь карьерных перспективах. Три магистерские степени в области юриспруденции, две из которых Алексей Морозов получил в известнейших университетах мира, сомневаться в этом не позволяют.
Первая — юрфак СПбГУ, вторая — университет Данди в Шотландии, программа в области энергетического права и политики, одна из самых известных в Европе в этой сфере. Венчает эту внушительную пирамиду юридического образования программа по праву в области энергетики в Хьюстоне — мировой столице нефтегазовой отрасли.
Все три образования Алексей Морозов получил бесплатно — в СПбГУ поступил сам, на общих основаниях. Затем выиграл грант Британского совета Chevening на обучение в Шотландии. Год учебы, полгода стажировки в Секретариате энергетической хартии в Бельгии, год работы в юридической компании в Москве и новая победа — стипендия Fulbright на обучение в Хьюстонском университете (University of Houston) в несколько десятков тысяч долларов.
С таким бэкграундом Алексей очень востребован в профессии. Сказать точнее: он специалист мирового уровня. В России с ее ярко выраженным энергетическим интересом он бы наверняка пригодился. Но в июне Алексей принял предложение о работе в британской юридической фирме, клиентами которой являются международные ресурсные компании (поскольку договор о найме в стадии подписания, название фирмы Алексей не называет). И дело не в отсутствии патриотизма — попытка работать в Москве уже была. Просто на фоне легких помех в разговоре по скайпу слышится скрип инвалидного кресла.
Алексей Морозов родился в городе Гдов Псковской области. С рождения ему был поставлен страшный диагноз, который мало что скажет неспециалистам в области медицины, но который означает необходимость передвигаться в инвалидном кресле всю жизнь, а в российских условиях — еще и постоянно бороться за возможность жить на равных с другими. Схватка Алексея не увенчалась победой. Она увенчалась триумфом: ему всего 25 лет, и равняться на него уже приходится остальным.
Во время полугодовой стажировки в Бельгии он получил предложение поработать в крупной юридической фирме в Москве. Алексей вспоминает: «Мы обсуждали все детали договора, заработную плату и т. д. В конце разговора я спросил:
– Насколько у вас здание, офис компании доступны для людей в колясках?
– А что такое доступны?
– Ну, есть ли у вас лестница на входе, есть ли достаточно большой лифт или какие-то альтернативные варианты заезда в здание?
– Здание новое, поэтому наверняка там это все решено.
Где-то через день они перезванивают и говорят: «Вы знаете, мы тут обнаружили, что на входе у нас огромная лестница. Можно заехать через паркинг, но там очень крутой спуск — сами не справитесь». И все. На этом переговоры закончились».
Бег с препятствиями
Сколько в России умных и целеустремленных людей, у которых так заканчиваются переговоры, представить сложно. Сколько из них добились бы таких же ошеломляющих профессиональных высот, если бы не сталкивались с препятствиями каждый день, на каждом этапе своей жизни.
Банальное передвижение по столице становится борьбой за выживание. Рамп и пандусов в Москве очень мало, да и те, что есть, не годятся в употребление: «На Кутузовском проспекте формально сделаны пандусы и рампы. На самом деле человек в коляске не может ими воспользоваться, потому что сделаны они очень бездарно. Брать западные образцы было бы наиболее правильным вариантом, но, к сожалению, этого практически не происходит», — говорит Алексей Морозов.
Театры, кафе, рестораны — привилегия здоровых. Даже новые, только что открытые заведения остаются закрытыми для людей в колясках. Все банально — на входе ступенька. Для сравнения: не так давно Алексей позвонил в хьюстонский ночной клуб, чтобы удостовериться, доступен ли он для людей с инвалидностью. Сама постановка вопроса вызвала недоумение — разве где-то, будь то американский клуб или университет, может быть иначе?
Может. Но не там, а здесь, где специалисты нужнее, может быть, в тысячу раз. Право на образование для каждого гражданина РФ заложено в конституции. И — внимание — ни один вуз в России не является полностью доступным для людей с ограниченными возможностями. «Высшая школа экономики не имеет ни одного пандуса и абсолютно недоступна для инвалидов-колясочников. Ну а дальше МГУ и все прочие вузы — это просто мимо цели», — говорит Ирина Ясина, член Совета при президенте РФ по содействию развитию гражданского общества и правам человека.
Это техническая часть вопроса. Что касается организационных задач, касающихся студентов с инвалидностью, то, к примеру, в Великобритании этим занимаются особые подразделения, которые существуют при каждом университете. «У нас в СПбГУ — а это один из крупнейших университетов России — до того момента, когда выделят хотя бы одного человека, который занимался этим вопросом, я думаю, пройдет лет 5-10, наверное», — рассуждает Алексей Морозов.
Доходит до абсурда: «Те же сотрудники моего юрфака, зная, что я в коляске, назначали лекции на верхних этажах в корпусах без лифта». Еще абсурднее то, что в России люди с инвалидностью зачастую не представляют, что может быть как-то иначе, что к ним могут относиться как к полноправным членам общества. Вспоминая свое студенчество в России, Алексей совершенно спокойно констатирует: «Я думал, так везде происходит. Проучившись в Британии, ты начинаешь сравнивать все это дело с тем, что было в России, и приходишь в ужас, потому что ты такую ситуацию воспринимал нормально, а на самом деле она катастрофическая».
Совет бизнеса
В России монополия на нормальную жизнь во всех сферах — образование, профессия, бизнес — принадлежит здоровым людям. Здесь действуют обыкновенные законы рынка: конкурируя с монополистом, люди с инвалидностью рискуют проиграть. Но по тем же законам рынка рискует и вся система в целом. Риск этот выражен в размере упущенной выгоды, оценить которую поможет пример Алексея Морозова, взбегающего по карьерной лестнице мировой юриспруденции.
«Бизнес можно либо принуждать, либо чем-то заманивать. Но ни один путь не будет эффективен, если бизнесу не помочь. Никому не нужен инвалид, всем нужен сотрудник. Для этого необходимо разрабатывать специальные программы подготовки и бизнеса, и инвалидов», — добавляет Михаил Новиков из «Перспективы».
В 2009 году при поддержке все той же «Перспективы» был создан Совет бизнеса по вопросам инвалидности. Ежегодно проводятся конкурсы, по итогам которых члены Совета приглашают кого-то из инвалидов на стажировку. Некоторые остаются работать. Пока в общей сложности в Совет входят 14 компаний, в том числе Citibank, Microsoft и Johnson and Johnson. А кроме того, два члена «большой четверки» аудиторов — Ernst & Young и KPMG. Российские компании, если исключить рекрутинговые агентства, в списке представлены лишь авиаперевозчиком «Трансаэро».
Следующая история из цикла «Ограниченные возможности против упущенной выгоды» будет посвящена конкурентной среде и специфике бизнеса, в котором заняты инвалиды. Две совершенно разные бизнес-модели работают по разным правилам. Одни взывают к преференциям, другие уверены, что надо играть на поле соперника, стремясь к модернизации. Кто в выигрыше?
https://rabota.perspektiva-inva.ru/
