Каждого из них жизнь много раз обламывала: проблемами передвижения по городу, преградами на пути к высшему образованию, невидимыми барьерами в поисках работы. Кризис на рынке труда пытался обломать их еще раз. Но эти семь человек своим примером доказывают, что работать можно при любых обстоятельствах – даже когда само тело толком не работает.
Александра Чичикова, 22 года, в инвалидной коляске оказалась после несчастного случая (падение). Специалист по работе с клиентами.
Александра оказалась в коляске четыре года назад после несчастного случая (падение). Интенсивно искала работу несколько недель. С декабря прошлого года она – специалист по работе с клиентами в частной компании. Параллельно учится в БГПУ на социального педагога и психолога – 4-й курс, заочное отделение. Говорит, что на очном учиться было бы интереснее и эффективнее, но университет, увы, не полностью обеспечен безбарьерной средой.
– Вообще я хотела пойти на логопеда, но когда начала проходить МРЭК, мне сказали, что по документам мне нельзя быть логопедом. Так как я на коляске, мне будет проблематично сделать ребенку массаж гортани или массаж грудной клетки. Можно было, мне кажется, идти, просить, добиваться. Но я не стала. А вот за поиск работы я уже взялась активно, ведь на пенсию – 1,9 млн – не пошикуешь. Тем более в 22 года как-то хочется уже работать.
Как искала работу? Рассылала резюме, откликалась на вакансии. В анкете писала, что я на коляске. Да, приглашения на собеседования были. Но часто прихожу и вижу: пандус есть, но сама организация – на втором этаже, и лифта – нет. Звонила и говорила: «Ну вы же читали мою анкету, вы знали, что я на коляске. Зачем я приехала, если вы на втором этаже?» А они мне: «Ой, ну извините». Бывало и такое: звоню и говорю, что я на коляске, а они – «Ой нет, извините, вы нам не подойдете». Таких отказов было порядочно. У многих представление не такое, что ты нормальный, полноценный – только у тебя колеса вместо ног, а такое, что ты какой-то сгорбленный, слюни пускаешь…
Что бы я сказала человеку, который оказался в такой же ситуации, что и я? Перед тобой такие же возможности. Ставишь цель – добиваешься ее. Просто очень многие, когда «ломаются», слышат, что безбарьерка плохая, ничего нет, все недоступно. И они сразу начинают выстраивать у себя в голове: я не могу, потому что безбарьерка плохая. Мне кажется, это не аргумент, чтобы не выходить из дома. Если даже ты знаешь, что у тебя около подъезда большой бордюр, научись объезжать вокруг дома, придумай, чтобы тебе выходить, чтобы общаться, чтобы иметь нормальную жизнь.
Елена Бочкарева, 27 лет. Живет без одного глаза. Экономист. Искала работу полгода.
У Елены 3-я группа инвалидности. Диагноз -«ретинобластома». Это злокачественная опухоль сетчатки глаза. 18 курсов химиотерапии не помогли – врачам пришлось удалить глаз. С тех пор каждый год ей нужно менять глазной протез – в Беларуси нет подходящих по качеству, поэтому приходится ездить в Германию. Немецкий протез смотрится абсолютно натурально, меняется за собственные деньги. Сейчас Елена работает экономистом в училище олимпийского резерва. Условия труда, требования, функционал у нее такие же, как и у любого из коллег. Эту работу девушка искала полгода, побывав на… 40 собеседованиях.
– Я ходила где-то полгода на собеседования – с августа по январь, 40 собеседований примерно было. Просто открывала сайт по поиску работы и шла по списку предприятий, которым нужен экономист. Приносила свой диплом, аттестат, грамоты, дипломы за участие в олимпиадах. Плюс два года опыт работы – по распределению я была экономистом в поликлинике. В общем, сначала я думала, что все же имею ценность. Но где-то 20 собеседований прошло, и я поняла, что не такая уж и умная, не так уж и нужна работодателям…
Нельзя сдаваться. В итоге через полгода поисков подвернулась вакансия экономиста, недалеко от дома, кстати. И я с удовольствием туда пошла. Как и все экономисты, работаю на общих основаниях, полный рабочий день, 40 часов в неделю, никаких поблажек. Полтора года уже проработала и продлила контракт еще на два года.
Без работы было непросто – кризис же. А за пенсию в 1, 7 млн особенно не выживешь. К 39-му собеседованию я уже была готова идти куда-нибудь! Куда возьмут. За время поиска работы сделала вывод, что все зависит от человека, который сидит в отделе кадров. Понравишься – не понравишься. Сталкивался он с этим или нет.
Александр Махортов, 33 года, стал инвалидом после езды на мотоцикле в нетрезвом виде. Собственник бизнеса.
Александр в 2000 году, когда был еще совсем юным, сломал позвоночник – после того, как неудачно покатался на мотоцикле в нетрезвом виде. С 2011 года он руководит фирмой, заточенной под решение проблем людей на инвалидных креслах: от переоборудования машин на ручное управление до ремонта и изготовления колясок и специальных тренажеров для реабилитации.
– Есть такие люди, которые думают, что им все должны. Никто тебе ничего не должен. Если я попал в аварию нетрезвым на мотоцикле, то сам виноват, почему мне должно государство? Я даже не знаю, сколько у меня пенсия, на нее никогда и не рассчитывал. Карточку отдал маме. Отучился в училище машиностроения на станочника широкого профиля. Закончил курсы чертежника-инженера, много других курсов – дизайна, компьютерной графики. Потом открыл эту фирму по переоборудованию машин на ручное управление.
Кризис? Сейчас мы расширяемся – правда, была большая проблема. Был конфликт с директором Ремавтодора Фрунзенского района – нам очень не хотели сдавать в аренду дополнительное помещение. В итоге после разбирательств предложили другое, но не знаю, как скоро получится нормально взяться за работу – там нужен ремонт, и сейчас все на стадии планирования сметы.
Мы уже начали производить новые коляски активного типа: это аналог зарубежных, но у нас они получаются где-то в три раза дешевле. Еще баскетбольную коляску будем делать – я и сам в баскетбол, кстати, играю.
В других фирмах тоже похожие работы делают: там здоровые люди работают, они понимают, наверное, весь процесс, но не до конца. А у нас все это испытано сами понимаете на ком. Поэтому большинство клиентов, наверное, у нас. Здоровых у нас тут только два человека. Остальные – инвалиды. То есть я, бухгалтер мой с ДЦП, инженер-проектировщик на коляске. А инженер-программист и менеджер по продажам (тоже с инвалидностью) – работают удаленно. Еще один человек с ампутированными ногами у нас будет заведовать ремонтом колясок. Мне осталось еще пару человек найти, и штат будет сформирован на ближайшие лет пять.
Поскольку у нас на предприятии больше 50% инвалидов, то арендная плата – только 10% от рыночной стоимости аренды. Конечно, без льгот было бы гораздо сложнее. Первые месяцы этого года мы работали в ноль, а вот, например, в апреле – вал работы! За три года такого не было. За месяц переоборудовали штук 8-10 машин, сделали пару колясок, баскетбольную коляску, коляску с электроприводом, три тренажера – имитатора ходьбы (они нужны для реабилитации). Так что весной наша работа точно была рентабельной, и была бы таковой даже со 100% оплатой аренды.
Сергей Поздняк, 31 год. Диагноз: Миопатия. Средний возраст жизни при таком заболевании – 35 лет. Контент-менеджер.
У Сергея, как и у его старшего брата Евгения, миопатия, прогрессирующая генетическая болезнь, из-за которой мышцы тела с каждым годом становятся слабее. Сергей стал слабеть, начиная с 14 лет. Но о своей болезни он рассказывает очень спокойно: «Сразу было тяжело бегать, потом подниматься по лестнице, потом ходить. Сейчас на улицу выхожу только в коляске и мне нужна помощь отца». Но Сергей говорит, что работать может полноценно. И работает – сейчас он контент-менеджер в интернет-магазине – эту работу он искал полгода.
– Когда начались проблемы со здоровьем, и я уже не мог выходить на улицу, начал работать удаленно. Очень помог компьютер. Сначала нашел работу в интернет-торговле, диспетчером. В этой сфере работал лет 10. Потом работал удаленно копирайтером. С сентября 2014 года снова начал искать работу, но долго не мог найти, а потом снова попал в интернет-торговлю. Правда, в феврале был спад заказов из-за экономических проблем, и все. Начальник сказал, что не может держать дополнительный персонал из-за того, что нет денег.
Но я хотел работать. И искал работу снова. Ушло на это целых полгода. Мои резюме были на всех самых крупных сайтах по поиску работы, но все было бесполезно. Разместился сразу на три вакансии – администратор сайта, контент-менеджер и копирайтер. Три создавал уже просто от отчаяния.
Были вакансии, которые подходили мне по всем условиям, и с пометкой, что доступно для соискателей с инвалидностью. Звоню – сразу говорят, что вакансия уже не актуальна. Спрашиваю: «А почему она висит?» Говорят, что не успели убрать. Но поскольку я следил за вакансиями месяцами, то видел, что такие фейковые объявления продолжают висеть. И те, кто их вывесил, периодически поднимают их в топ. Интересно, почему так? В итоге работу я нашел через знакомого.
Как мне работается? Да сложновато, честно говоря. Даже в мире еще не знают, как лечить мою болезнь. А в Беларуси ни специализированных клиник, ни врачей нет. Испытания проводят, конечно, но пока что никаких серьезных результатов нет. Есть экспериментальные лекарства, которые сейчас проверяют на мышах. Если все будет хорошо, то, может быть, через пять лет перейдут к испытаниям на людях. Если доживу, может, через лет 10-15 какие-то лекарства появятся.
Работать необходимо, потому что, во-первых, без этого вообще скучно жить! Во-вторых, я не хочу быть для родителей какой-то обузой, на шее висеть. Понятно, что я получаю пенсию, но это не моя заслуга. Милость государства. А я хотел бы и сам зарабатывать.
Игорь Стрига, 45 лет, стал инвалидом после несчастного случая. Директор компании.
В 1994 году Игорь попал в автоаварию, находясь на пассажирском сиденье. Итог – перелом позвоночника и инвалидное кресло. Четыре года назад он стал директором «Гипермаркета услуг 124» – компании, которая работает как колл-центр и занимается созданием и обслуживанием сайтов. Практически все сотрудники – люди с инвалидностью.
–Я пришел в компанию на должность специалиста по работе с клиентами. Меня взяли, я поработал три дня и мне предложили должность начальника сектора, который как раз создавался и должен был состоять из людей с инвалидностью. Это была тогда новая тема. Так как я знал много народу (когда занимался реабилитацией, через мои руки прошло достаточное количество людей) – подтянул знакомых. Подучили, начали работать. Директором всей компании я стал года четыре назад. Взял займы, отдал долги по предприятию, которые были тогда. Месяца за 2-3 вышли на безубыточность, начали немножко зарабатывать, в 2014 году отдали займы и работаем.
У нас два отдела. В отделе по созданию и продвижению сайтов 14 человек, сейчас у них на обслуживании – около 20 сайтов. Второй отдел – большой колл-центр, который работает как проект 124, и с огромным количеством проектов на аутсорсинге. В этом отделе 30 человек.
Без инвалидности в компании только два человека из 50 в компании. Остальные – в основном инвалиды 1-й и 2-й группы. Миопатия, переломы позвоночника, травмы, заболевания, ДЦП, по зрению, сахарный диабет, сердечники, люди после инсульта. Это специалисты по работе с клиентами, копирайтеры, системные администраторы. У нас удаленно работают люди со всей Беларуси – везде, где есть быстрый интернет.
В кризис, кстати, работы стало больше. Понятно, что платежеспособность населения упала резко – соответственно, упала и выручка, и прибыль, но мы развиваемся. Тяжело, но как раз сейчас мы пошли с проектом в Азербайджан, разработали мобильное приложение, где будет возможность расплачиваться картой.
Валентин Гринь, 24 года, ДЦП, работает комплектовщиком.
Уже почти два года Валентин работает комплектовщиком в частной компании по обслуживанию оргтехники. Найти работу и адаптироваться к ней парню помогал Эдуард Шипицын, специалист по сопровождаемому трудоустройству Белорусской ассоциации помощи детям-инвалидам и молодым инвалидам. Говорит, что сам, без сопровождения, Валентин не смог бы устроиться бы на работу. Но сегодня он абсолютно самостоятельно справляется со своими обязанностями.
– Мне нравится эта работа. Больше всего нравится общение. Привыкать ко всему было трудно, но сейчас я уже привык.
Сначала были проблемы с передвижением (было непонятно, как добраться до работы). Сейчас со всем справляюсь сам, никто не помогает. Скоро будет два года, как я здесь работаю. И собираюсь работать дальше.
Эдуард Шипицын: Еще несколько лет назад для молодых людей, особенно с интеллектуальными нарушениями, было только два пути во взрослую жизнь: интернат или защищенная занятость в отделениях дневного пребывания для инвалидов при ТЦСОН, общественных мастерских. Наша организация в 2012 году начала проект по интеграции на свободный рынок труда людей с инвалидностью– с сопровождением. Ситуация с рынком труда на тот момент была более-менее нормальная. За четыре года у нас получилось трудоустроить около 60 человек из 300 обратившихся. Это молодые люди с различным ограничениями, в том числе, и умственными, – их устроили маркировщиками, сортировщиками, упаковщиками, укладчиками.
Сейчас положение экономическое очень сложное в стране, кризис рынка труда тотальный, поэтому трудоустроить молодых людей с ограничениями вдвойне, втройне труднее. Но Валентин в плане мотивации себя проявил прекрасно – проблем практически не было. Поначалу ему было сложновато добираться из Сухарево на Славинского, но мы с этим справились. Проработали несколько маршрутов, он выбрал один из приемлемых и добирается сам. Теперь он не нуждается в постоянном сопровождении, со всем справляется самостоятельно.
Наталия Бякова, 20 лет, ДЦП после родовой травмы. Студентка. Практикант в Офисе Постоянного Координатора ООН в Беларуси.
Наталия – будущий сценарист, увлекается авторской журналистикой, делает интервью со звездами российского кино. Учится дистанционно – 2 курс ЕГУ, специализация «Визуальная культура и креативные индустрии». Пока официально не работает, но у девушки большие планы на карьеру.
– Я очень люблю свою страну, но если выбирать, где жить, это была бы не Беларусь – на данный момент. Потому что моя жизнь состоит из того, что я постоянно доказываю кому-то, что я такая, как и все, что я имею такие же права, что я имею право хотеть семью, претендовать на нормальную работу, право жить, как все остальные люди.
Вот, например, моя большая мечта с детства – заниматься либо режиссурой, либо в актерской профессии себя найти, либо быть сценаристом – быть связанной с кино. Но мне не дали разрешения в Беларуси поступать на такую специальность, мотивируя это тем, что режиссер – это полевая работа. «А что, вы будете по полям скакать?» – мне было сказано начальником МРЭК. Единственная слезно выпрошенная специальность, которая была мне дана – продюссирование. Ну а ближайшее место, где можно было изучать то, что я хочу – Литва, ЕГУ. Потом собираюсь заканчивать магистратуру в США. Еще одна моя большая мечта – открыть киностудию, которая даст возможность работать в кино людям с инвалидностью. Если человек хочет заниматься кино, он должен заниматься кино. Его мечты не должны разбиваться о то, каким образом он передвигается.
Как я искала работу? Оставила анкету переводчика на сайте Мингорисполкома. Прошло уже полтора месяца, никто даже ни разу не просмотрел эту анкету. Сразу, как только видят, что человек с инвалидностью – у них какой-то стоп-сигнал. Что-либо это будет никчемный работник, либо люди с инвалидностью нанимаются так, для галочки, чтобы меньше налогов платить. А потом я поучаствовала в инициативе «Экспресс ООН-70», мне рассказали, что это вообще впервые в истории Представительства ООН в Беларуси набирают интернов с инвалидностью на практику.
Сейчас я провожу мониторинг медиа на упоминание ООН в сети и буду курировать группу ООН в ВК, занимаюсь переводами. Мне очень нравится здесь работать – это опыт, перспективы, это возможность хоть что-то изменить по отношению к людям с инвалидностью в стране, приложить к этому руку.
https://www.imenamag.by/
