Проект «Мне бы в небо»: как дельталеты и парашюты помогают людям с ампутациями убить страхи.
На голове — тяжелый шлем, в ушах — грохот мотора, и дельталет постепенно набирает скорость. На взлете она небольшая — ты как будто катишься по «американским горкам». Но страшно так, что думаешь: «Боже, зачем я в это ввязалась, никто же не просил, сидела бы на земле!» Минута — и ты уже в воздухе. Скорость не ощущается вообще — ты как будто просто идешь по небу. И больше не страшно. «И у меня в первый раз было ощущение, что все страхи остались на земле, — говорит мне Лена. — В небе их нет».
«Мы здоровые нормальные люди»
Мы стоим в поле и ждем, пока прилетит дельталет. На Лене короткие шорты и купальник под кофтой: сегодня жарко. У нее нет правой руки, а вместо правой ноги — протез. Но назвать ее инвалидом невозможно — скорее, она кажется киборгом из фантастических книг. «Я вообще не считаю людей с ампутациями инвалидами. Мы здоровые нормальные люди, — говорит она. — Подумаешь, нет ноги или руки. Какая разница? Главное — есть голова и сердце».
Шесть лет назад на трассе Москва — Рига Лена попала в аварию. «Я была за рулем и, скорее всего, лопнуло колесо, — вспоминает она. — Машину ударило об столб, тот ее придавил. Мне повезло: я ехала на большом джипе. Была бы другая машина, меня бы раздавило, как лягушку. А так я просто вылетела из автомобиля». Ногу оторвало сразу, а руку ампутировали уже в больнице — она была сильно отбита.
Я носила длинные волосы — ниже попы. Их пришлось отрезать: они все были в крови, страшное зрелище. Мне было жалко их! Все говорили: Ленка, волосы отрастут, ты что. А я понимала, что отрастут они лет через пять-шесть, и это будет просто пошлость: в 40 лет с волосами до попы ходить!
— Елена
После таких аварий люди остаются прикованными к постели. Лену выписали из больницы через два месяца: у нее не повредился ни один внутренний орган. «Я не считаю, что я пострадала, — говорит она. — Ну да, нет ноги и руки. Но это вообще ничто».
Вместо ноги поставили протез, а с рукой не получилось: Лена не знала, что культе нужны специальные упражнения и массаж, и мышцы атрофировались. Еще девушку мучили фантомные боли: это когда болит нога, которой нет. «Чувство такое, словно тебя рубят топором, а топор подключен к току, — вспоминает она. — Не можешь ни спать, ни дышать, ни есть. Меня спасла йога и правильное дыхание». Пришлось заново учиться всему: жить, двигаться и даже заниматься бытом.
Попробуйте порезать хлеб левой рукой! Надо было приноровиться — как он стоит, в какой момент он может за ножом поехать… Я пять лет училась готовить левой рукой. Сейчас я чищу картошку, морковку. Могу научить
— Елена
Однажды Лена поняла, что справилась сама и может помочь другим. И учредила фонд помощи инвалидам «Подари любовь миру». А потом соучредитель фонда Марина и ее муж Алексей предложили ей полетать на дельталете. «Я попробовала. Потом прыгнула с парашютом. И поняла, что этим надо делиться, — рассказывает она. — Особенно это нужно людям с инвалидностью. Те, кто уже пережил травму, чаще готовы на что-то новое». Так два года назад появился проект «Мне бы в небо». За это время «неботерапией» занялись десятки людей.
Сегодня вместе с Леной полетят Ольга и Настя. Ольга уже была в небе, а для Насти это будет впервые.
Дельталет приземляется. За рулем — пилот Илья: остальные здесь только катаются как пассажиры. Лена садится первая. «Сделай хорошее фото отсюда, чтоб протез был виден!» — кричит она фотографу. «Она еще и командует!» — смеется кто-то.
«Я стала тем человеком, которым была до болезни»
Настя боится высоты. «Мы просто сборище сумасшедших, — говорит она. — А если наверху материться, тут это услышат?» «Лена однажды орала так, что внизу было слышно, — отвечает Марина. — Но она кричала: «Это круче, чем секс».
Насте 27, у нее бархатистый голос — она работает в музыкальном театре. Она и сейчас выглядит так, словно ей пора на сцену: туфли на танкетке, пышные распущенные волосы и накладные ресницы. Здесь, в поле, где трава растет по пояс и можно встретить ежа или змею, это выглядит странно.
Настя вынуждена носить каблуки всегда: при операции ей повредили стопу, и на плоской подошве она часто спотыкается. А волосы и ресницы выпали при химиотерапии. У Насти была саркома голени, ей поставили эндопротез. Это значит, что нога не ампутирована, но часть кости — «не своя». А потом болезнь дала метастазы в легкие. Девушка лечится до сих пор, сейчас опухоль «остановилась» — пока это максимально хороший результат.
Как-то ко мне таксист подъезжает и говорит: «Перейдите дорогу, мне здесь неудобно крутиться». Отвечаю: «Я после операции, можете подъехать сами?» Подъезжает, я иду на каблуках и хромаю. Он на меня смотрит как на больную. У меня даже бывший муж иногда говорит: «Ты опять на каблуках». Я отвечаю: «Ты семь лет со мной жил, ты знаешь, почему я ношу каблуки!» Он до сих пор до конца не понял
— Настя
Ольга, наоборот, за всю свою жизнь — ей 38 — не успела поносить ни каблуков, ни мини-юбок. У них с Настей похожие истории: в 12 Оле поставили диагноз «саркома бедра». Спустя семь лет лечения девушка сама попросила ампутировать ей ногу: слишком устала постоянно лежать в больницах.
У человека, потерявшего ногу, появляются проблемы, о которых здоровые люди не задумываются. Зимой скользко, протез носить страшно. А к весне мышцы успевают атрофироваться, и приходится учиться ходить заново. Летом, наоборот, протез используется постоянно, и культя растирается до крови и волдырей.
А еще возникает много страхов. Страшно упасть — можно повредить культю, и тогда не наденешь протез. Страшно вылезать из ванной, идти по тонкому мосту. Страшно, что прямо на улице понадобится помощь. «Многие из нас боятся даже в метро зайти, — говорит Ольга. — Один мой друг с ампутированной ногой ходит только от дома до машины».
Но главный страх — перед людьми. Ольга лишь десять лет спустя после ампутации начала рассказывать людям, что ей отрезали ногу. Сегодня она впервые с 19 лет надела бриджи. «Для меня большой героизм — показать протез, — говорит она. — Многие считают, что, если у тебя нет руки или ноги, ты уже не человек».
Некоторые знакомые спрашивают: «Как себя чувствует твоя ножка?» Какая ножка? У меня ее нет. Я отвечаю: «Протез поживает хорошо, а здоровая не устала». Меня раздражает, когда на протез смотрят. Я не люблю, если мне руку подают, когда я встаю. А когда я убираюсь в квартире и муж кидается мне помогать, могу на него зарычать: «Я хочу сделать это сама». Главное — не надо нас жалеть
— Ольга
До того как впервые сесть в дельталет, Ольга боялась высоты. Причем этот страх появился у нее только после ампутации. Потом она прыгнула с парашютом. «Эти полеты выбили все, — говорит она. — Я стала тем человеком, которым была до болезни». Скоро Ольге должны сделать протез, с которым можно будет носить каблуки. Она высокая, но очень этого ждет. «Мне так джинсы надоели! — говорит она. — Столько лет из них не вылезаю. Я пока не решусь на такое мини, как у Лены. Но очень хочется надеть платье или юбку».
«Теперь я и на парашют решусь»
Настя садится в дельталет третьей. На нее надевают шлем, пристегивают ремень. Ремня для безопасности хватает, но те, кто летят впервые, обычно держатся за специальные ручки — от страха. Она с детства панически боится высоты и до последнего не была уверена, что решится. Ей объясняют: если захочешь поскорее приземлиться, постучи пилота по плечу, голоса он не услышит. «Ты в первый раз летишь? — улыбается пилот Илья. — А я в третий». Это, конечно, шутка: Илья — мастер спорта и летает не первый год.
Дельталет делает первый круг, мы смотрим на Настю — она крепко держится за ручки. «Ну вроде по плечу не постучала…» — «Это она просто руки оторвать боится!»
«Там холодно, там очень холодно!» — кричит Настя, оказавшись на земле. Она улыбается не переставая — говорит, что «не может сжать мышцы лица».
«Сначала очень страшно, потом уже интересно, а под конец просто кайфуешь, — признается Настя. — Я максимум была в детстве на колесе обозрения, а тут… Мне кажется, теперь я и на парашют решусь. Самая большая дурь в нашей жизни — то, что мы боимся. Лучше сделать. Даже если не получится — ну и бог с ним».
Побывав раз в небе, почти все участники проекта хотят еще и решаются на большее. Они перестают бояться чужих взглядов и слов о том, что «пусть больные сидят дома и не высовываются». Они просто запоминают, что могут больше. «Этот адреналин дает толчок, помогает выйти из стресса, — говорит Лена. — Все страхи живут у нас в голове. Вообще все проблемы — у нас в голове».
Сейчас Лена готовится к международным соревнованиям по паракарате. И хотя у нее нет правой руки, она может победить все что угодно. Одной левой.
http://tass.ru/spec/v_nebo
