Сестры научились дарить миру радость. У Ольги и Ирины Сергеевых что ни пейзаж — сияние красок, что ни шкатулка — многоцветье стразов и крохотных бисеринок. Диковины из их рук выходят — глаз не оторвать. Словно день-деньской колесят девушки в поисках впечатлений.
— Забуксовали мы как-то в инвалидных колясках перед огромной лужей, вспоминает Ольга. — Пока знакомые, которые нас катили, решали, как перебраться через море разливанное, откуда ни возьмись, мальчишка вывернулся. И прямо остолбенел, видно, инвалидов в колясках впервые увидел. Говорит:
— А вы кто? — и глаза выпучил.
А у меня вырвалось, просто случайно:
— Марсианки, говорю, разве не похожи?
Он как рванул за друзьями с криком: «Пацаны, тут марсиане». Пока те бежали, наши друзья, тоже приколисты, не стали объезжать лужу, прямо вброд перенесли нас к ближайшему подъезду. Спрятались мы, наблюдаем. Мальчишки прибежали, а на луже только круги от колес. Улетели?!
В Москву! В Москву!
Ольга и Ирина Сергеевы не стремились к известности и популярности, они просто хотели творить. Вместо этого большую часть своего детства им приходилось бороться. Они боролись с болезнью, которая приковала их к инвалидной коляске, боролись с обстоятельствами, ведь несправедливо, что, родившись на небольшой станции в Амурской области, человек обречен видеть только картинку из своего окна.
— Авантюристки мы, — говорит Ирина, наводя на своем небольшом столике, приделанном к инвалидному креслу, идеальный порядок. — Молодые были, отчаянные!
— Бредили мы Москвой, это правда, — вторит ей Ольга. — Думали, будем мы в столице знаменитыми художницами, выставки у нас будут, познакомимся с творческими людьми, учиться сможем.
Мечтали, надеялись, а как попасть в далекую столицу, сестры Сергеевы и знать не знали.
— Жили-то бедненько. Родители на железной дороге днями пропадали, старались лишнюю копейку заработать, — вспоминает Ольга, а Ирина с грустью подхватывает:
— Как маленьких себя вспоминаем, даже жалко становится: игрушек не было, куклы наперечет. А что вы хотите? Родители получат зарплату, долги раздадут, и нет ни гроша, новые долги копятся, а хотелось кукол красивых, посудку для них. Хотелось играть с другими детьми.
Даже сейчас в инвалидных колясках выехать на улицу рискуют немногие, а представьте: 1980-е годы и маленькая станция Ерофей Павлович, затерянная в лесах Амурской области.
— Как только я всерьез увлеклась рисованием, всех своих кукол сразу забросила, — вспоминает Ирина. — И даже думать про них забыла.
— Я — нет, одна из кукол со мной даже в Москву приехала, — замечает Ольга.
Они и впрямь такие разные, но очень похожи в одном: если уж начали какое дело, обязательно доведут до конца. И если уж решили «в Москву!», так тому и быть. Ведь они сестры.
— А когда поняли, что из вас художницы получаются? — спрашиваю девушек.
Ольга: Еще в школе. У нас была очень хорошая учительница по русскому языку, она нам помогала, пока мы учились на дому.
Ирина: Говорила, девчонки, у вас талант, чего вы сидите? Отправьте свои рисунки куда-нибудь. И будет у вас в жизни дело. А мы как раз школу закончили, аттестат получили и заскучали.
— Работу не пробовали найти или физически сложно было трудиться?
Ирина: Искали, да нас никто и слушать не хотел. Говорили, что вы всех баламутите? Кто вы такие? Пенсию получаете, чего еще надо? А мы в комсомол хотели вступить.
Ольга: Ой, нам так обидно. Нам говорили, зачем инвалидкам в комсомол?
Ирина: Помыкались мы, взяли да и написали в «Огонек». Многие тогда его выписывали. Ничего для себя не просили. Написали, что мы рисуем. Может, вам сможем быть чем-нибудь полезными. Спасибо, там люди хорошие попались, неравнодушные. Переслали наши работы в Заочный народный университет искусств города Москвы.
И стали сестры Сергеевы студентками факультета станковой живописи.
«Москва. Кремль. Горбачеву»
Казалось, так долго учиться — целых пять лет, но как один миг пролетели. За это время появились новые друзья — преданные и надежные, которые как могли поддерживали сестер, чтобы не погас в них творческий огонек, чтобы руки не опустились от равнодушия некоторых чиновников. Самым близким девочки отправляли на праздники открытки — руки-то у них золотые. И вот однажды взяли и отправили небольшую акварельку Михаилу Горбачеву. На конверте написали: «Москва. Кремль. Горбачеву». А в открытке пожелания с Новым годом!
Ирина: Отправили открытку и забыли. А через два месяца к нам корреспондент из столицы приехал. И закрутилось. Одни журналисты, потом другие — из Благовещенска, из районного центра.
Ольга: А когда про нас в «Работнице» написали, со всей страны письма мешками стали приходить. Тут вдруг местные власти всполошились. Родителей, хоть они и не партийные, на ковер в партком вызвали, выясняли, что за инвалидки, что им нужно? Это был самый трудный, но и самый интересный момент в жизни.
Москва была близко-близко, только руку протяни. Купи билет в столицу, и вот ты уже в Белокаменной. Но в то же время столица и очень далеко, когда девушки вопросом задавались: а кому ты там нужен? Будь ты хоть трижды талантлив…
Ирина: Мы тогда ничего не боялись и рискнули, фактически сбежали в Москву. Услышали историю о мальчике с похожим диагнозом, которого Валентин Дикуль на ноги поставил, и решили к нему пробиться.
Ольга: Дикуль нам сразу сказал: «Дома вы не выживете, вам в Москву надо».
Ирина: Мы тогда жутко скрюченные были, однако сразу на лечение он нас не взял. Сказал: «Поезжайте, девочки, домой, позанимайтесь пока самостоятельно, а я вас вызову». Мы не поверили, расстроились, подумали, отделался от нас. Плакали, но гимнастику все же делали. А примерно через год пришла телеграмма.
Все у нас хорошо
Ольга и Ирина не витали в облаках. Они знали, что ходить никогда не будут, но все равно упорно занимались по уникальной методике Дикуля. Со временем окрепли руки, и сестры смогли взяться за большие картины. Дикуль в своем центре организовал сестрам первую выставку, на ней было много иностранцев. Наконец мечты сбылись, вот уже почти 20 лет как они — москвички, у них своя квартира, они — художницы.
«Мои девочки» — ласково называет сестер их мама — Анна Матвеевна. И ловко двигает коляски, видя кислую мину фотографа, который хочет и девушек запечатлеть, и умудриться взять в кадр одну из последних работ Ирины «Осень в парке».
В центр Дикуля сестры и сейчас приезжают на лечение каждый год. Несколько месяцев изнурительных процедур, зато сколько впечатлений. Рядом с центром парк, Ботанический сад, а ведь в своем районе на колясках не разъездишься. До магазина и обратно — вот и весь маршрут.
Ольга: Нет-нет, мы не жалуемся, все у нас хорошо. Только все равно почему-то грустно.
Грустно от того, что удивительными работами сестер любуются в основном близкие и друзья, организовать персональную выставку в столице — дело затратное. Что многие пейзажи приходится рисовать по памяти, потому как выехать за город не просто проблема — огромная проблема.
Но сестры знают, когда отступает грусть-тоска: когда они берут в руки кисть или иголку с ниткой. Одним словом, когда цель замаячит где-то вдалеке, тогда, как раньше, появляется у сестер юношеский азарт — вновь бросить вызов судьбе.
И, по-моему, пришло время отправлять новую открытку: «Москва. Кремль. Путину».
Кстати
Работы сестер разлетелись по миру — друзья увезли их в Украину, Белоруссию, Австралию, Англию, Германию, Италию, Бельгию, Испанию и другие страны. Их работами восхищаются профессионалы. Художник Михаил Шемякин, узнав о талантливых девушках, прислал из Америки посылку с красками, кистями и специальной бумагой для работы с акварелью. Он написал: «Потрясен вашим истинным мужеством, стойкостью и благородной верой в Жизнь и Человека».
Вопреки всему, они нашли себя в жизни!
В 80-х годах прошлого века была публикация о двух сестрах – Ире и Оле Сергеевых из далекого поселка Ерофей Павлович. Обе сестры были инвалидами с детства, прикованы к постели, и обе прекрасно рисовали. Нас поразили их мужество, оптимизм, светлый и открытый взгляд на жизнь. После этой публикации пришла большая посылка из Америки. Известный русский художник Михаил Шемякин, увидев их рисунки в журнале, прислал своим юным коллегам кисточки, краски, альбом и свой автопортрет, подписав: «Поражен вашей храбростью и силой духа».
Мужественно пережили свой приговор
Сегодня замечательные художницы, сестры Ольга и Ирина Сергеевы, живут в Москве, в Северном Бутово. И мы хотим напомнить о них, а кто-то узнает впервые, как они, наперекор болезням, нашли себя в жизни. Думаю, в наше нелегкое время, когда вокруг столько страданий, их пример даст надежду многим.
Сначала они развивались, как обычные дети, только были очень слабенькими и ходили с трудом. Врачи объясняли: дескать, витаминов не хватает, а в квартире вечный холод. Но однажды девочки, проснувшись, не смогли встать… Диагноз прозвучал как приговор: спинальная амиатрофия. А это значит — мышцы перестали держать позвоночник. Он стал искривляться дугой — вперед и назад.
Девочек ждала полная неподвижность.
Первого сентября, когда их сверстники пошли в школу, к сестрам учительница пришла на дом. Она сказала: несмотря ни на что, надо обязательно учиться!
— Мы до сих пор с благодарностью вспоминаем нашу Прасковью Тимофеевну Подлиннову, — говорят Оля и Ира. — Она очень любила Пушкина и много нам его читала. Можно сказать, мы выросли на его произведениях. Вместе с нашей учительницей он нам открывал мир. Все остальное время сестры чаще всего находились вдвоем — отец, машинист, был в отъездах, мать сутками дежурила на станции.
— Белого света мы не видели, — говорят они сейчас.
Потому что зимой окно в их комнате наполовину было закрыто высоченным сугробом — они жили на первом этаже, а летом солнечный свет заслоняли деревья и кусты. Подруг у сестер не было. Изредка тайком забегала соседка Танечка. Ее родители были против этих встреч, а ее тянуло посмотреть, что новенького сшили соседки для кукол? Уж очень красивые наряды они обычно придумывали!
Оля с Ирой и так страдали, что не могут ходить, что с каждым днем проклятый недуг все больше уродует тело — так их еще многие предали. В поселке никогда никто такой болезнью не болел, поэтому сестер Сергеевых сторонились как прокаженных. А маме даже родственники не раз советовали: сдай в интернат! Зачем тебе с калеками всю жизнь возиться? Но мама оставила дочек дома, а те мужественно пережили свой приговор, не озлобились и не отчаялись.
— Нам в этом помогали книги, мы очень много читали. Поняли, что у каждого своя судьба и надо найти себя в жизни! — говорят сестры.
«Вы зачислены в студенты…»
Заниматься рукоделием первой стала старшая сестра, Оля. Никто ее не учил, как кроить, как шить, до всего сама дошла. Иру, которая младше на два года, Оля поначалу просто заставляла мастерить, чтобы не скучать, не раскисать. Ира нехотя подчинялась. Но ее больше тянуло к альбому. Натура более романтичная, она любила рисовать.
Инвалидные коляски тогда достать было просто невозможно! Тем более в таежной глуши. Поэтому девочек родители выносили на руках в лес, он начинался сразу за домом. И каждый раз это был праздник!
Свой первый таежный пейзаж Ира запечатлела красками в двенадцать лет. Тщательно выписала каждую веточку ели со сверкающими снежинками, дорогу от саней по глубокому снегу, пробивающееся сквозь густые облака солнце…Оля тогда больше любила вышивать бисером и шить мягкие игрушки. А тут, увидев творчество Иришки, просто загорелась порисовать красками. Не сразу, но у нее тоже получилось! И хотя рисовали сестры, казалось бы, одну и ту же опушку, у Оли лес получился величественным и суровым, у Иры — сказочно-загадочным… Показали рисунки своей учительнице.
— Вам обязательно надо учиться! — сказала Прасковья Тимофеевна.
В их жизни оказалось немало добрых, отзывчивых людей. Художницы помнят до сих пор каждого, кто помог им в их судьбе. Тех, кто отослал их рисунки в заочный народный университет искусства имени Крупской. А оттуда Сергеевым пришел радостный ответ: «Вы зачислены в студенты…»
Поездка к Дикулю
А после публикаций в нашем журнале в адрес далекого поселка пошли сотни писем…
— Как же они нас поддерживали, эти письма! — говорят сестры Сергеевы. — Мы читали и перечитывали их вслух по несколько раз. Нас приглашали приехать в гости, присылали лекарства, гостинцы…
В одном из писем им посоветовали обратиться к Валентину Дикулю, который после тяжелой травмы позвоночника смог поставить себя на ноги, а после этого стал и другим помогать, создав центр реабилитации. Девчонки решили ехать в Москву. Отчаянный поступок! И вряд ли они смогли бы добраться туда с мамой, без повседневной помощи которой вообще не могут существовать, но в столицу к своим родственникам ехал в отпуск их знакомый помощник машиниста, двухметрового роста! Он сказал: «Делов-то!» Взял каждую подмышку, погрузил в вагон их нехитрый скарб и — в дорогу. Ехали неделю!
Адреса центра Дикуля дали в цирке, где он раньше работал. Валентин Иванович, увидев Сергеевых, тихонько выругался крепким словцом в адрес медиков и сказал с горьким сожалением:
— Эх, лет десять назад нам бы встретиться! Помог бы…
И все-таки посоветовал приехать к нему еще раз, попозже, когда центр обустроится, и на более долгий срок. Окрыленные вниманием и хоть какой-то надеждой, сестры показали Дикулю несколько своих работ.
— Так вы еще и художницы! А больших работ у вас нет?
Они объяснили: рады бы написать, да руки слабые, и лежа большую картину не осилить.
— Вот приедете, мы руками и займемся!
А пока, раз уж одолели расстояние через всю Сибирь, решили Оля и Ира поехать на море, в Керчь, воспользовавшись приглашением совсем чужих людей.
Стук в будущее
Сейчас в квартире Сергеевых висит несколько картин с морским пейзажем. Керченский залив с огромными валунами остался в памяти художниц навсегда. Да и как можно забыть эту встречу с морем, с гостеприимными хозяевами, в доме которых они жили! Зять хозяйки соорудил им удобные кресла и мольберт. Девочки часами рисовали. А однажды вдруг смогли сесть!.. То ли ласковое южное солнце и морской воздух помогли, то ли могучая стихия вдохновила. Сами они считают, что случилось это благодаря заботе их керченских знакомых.
— Я недавно прочитала книгу Елены Рерих, жены знаменитого художника, — говорит Оля. — Очень интересные есть у нее высказывания. Например: «Помогайте друг другу в малом и большом! Помощь — стук в будущее!» Для нас будущее открылось от такого стука.
Разговаривая с художницами, я заметила: они совсем не вспоминают тех, кто причинял им зло, а ведь наверняка были и такие?
— Мы где-то вычитали, что даже воспоминания о плохом ослабляют силу, а нам ее терять никак нельзя.
…Ко второй поездке в Москву сестры собирались полгода. Валентин Иванович сдержал свое слово, начал заниматься с Олей и Ирой, причем совершенно бескорыстно. Сам человек талантливый, он оценил талант других. Девочки оказались очень упорными. Скоро их окрепшие руки стали писать картины довольно большого размера. И тогда Дикуль устроил в своем центре первую персональную выставку сестер Сергеевых. Пришло много народа. Картины хвалили, покупали – в том числе и иностранцы, приехавшие на лечение. А Лидия Николаевна Титова — педагог университета, который Сергеевы тогда уже заканчивали, побывав на выставке, сказала: «Мне вас больше учить нечему! Теперь вы должны только работать».
И они работают вот уже много лет. И по-прежнему Дикуль помогает им. Благодаря тренировкам сестры не только десятки картин написали. Ольгу, например, восхитила архитектура храма Покрова на Нерли, и она сделала из картона и вышила бисером его копию. Замечательная получилась работа!
И никогда не забывают тех, кто сделал им роскошный подарок — союз “афганцев”, выделивший художницам бесплатно двухкомнатную квартиру в столице. Чтобы они могли и дальше жить, работать, тренироваться.
— Такой кредит доверия просто обязывает нас не сдаваться, даже когда приходят невеселые мысли. Вот такие Оля и Ира оптимистки.
https://www.timetolive.ru/
